Орлята

— Проезд по мосту свободен? — спросил Урманов.

— Так точно, — ответили разведчики.

Тем временем подоспел батальон Пономарева и, перейдя мост, стал размещаться в прибрежных траншеях.

Вскоре на дороге показались первые машины отступающих финнов.

— Мост мы захватили. Но это лишь полдела! — обратился Урманов к своим бойцам. — Теперь нужно во что бы то ни стало удержать его.

В течение двух часов пономаревский батальон и разведчики Урманова сдерживали отчаянный натиск отступающих финнов. Дорога была запружена разбитыми машинами и вражескими трупами.

Урманов вышел из дзота только тогда, когда к мосту, грохоча броней, подошли наши танки, облепленные автоматчиками. Галима шатало. Он обнажил голову. Мокрые волосы слиплись. Подставив потный лоб навстречу легкому ветерку, он на секунду закрыл глаза и, набрав полные легкие свежего воздуха, шумно, с облегчением, выдохнул его. С обмотанной бинтом головой, все еще держа обеими руками автомат, вышел за ним из дзота и Шумилин.

Они стояли так долго. А мимо них двигались на запад танки, мотопехота, артиллеристы…

7

В беспрерывных боях прошли июль и август. Но после разгрома у Питкяранты враг уже не в силах был оказывать организованное сопротивление. Потеряв в карельских лесах свои лучшие дивизии, маннергеймовцы в беспорядке откатывались к границам Финляндии, Советские войска, действовавшие в Кудом-Губе, еще в конце июля преодолев ожесточенное сопротивление врага и выйдя на государственную границу в районе Лонгонвара, вступили затем на финскую территорию.

А на участке дивизии генерала Ильдарского до границы было еще далеко.

Побывавший сегодня в политотделе «дипломат» разведвзвода Галяви Джаббаров рассказал, что финский президент Рюти слетел с президентского кресла и что вместо него хотят посадить дряхлого Маннергейма, который, того гляди, рассыплется, как мощи.

Лукаво сощурившись, разведчик высказал свое «авторитетное» мнение:

— Не миновать, ребята, белофиннам опять мести хвостом — идти к нашему послу с повинной головой: «Примите, господин посол, наши разуверения, попросите Москву допустить туда нашу правительственную делегацию. Иначе летим мы в тартарары». Ох и трудно, верно, ребята, быть послом! — продолжал балагурить Джаббаров. — Стоит перед тобой сам капитал во фраке, день и ночь его заводы льют оружие на твою же голову, а ты встречай его с деликатной улыбкой, пожимай ему руку: дескать, чрезвычайно рад видеть ваше превосходительство, и прочее.

— Может, побоялись затруднить тебя, потому и не назначили послом? — подковырнул его Гречуха.

Джаббаров быстро повернулся в его сторону. Глаза его смеялись.

— А что! Если бы попросили, не стал бы отказываться. Колхозный бригадир нашел бы слова для разговора с этими щуками, которые только и ищут, где бы да кого им заглотнуть. Что самое важное для посла? Люби свою родину, будь ей предан. А есть у меня такие качества? Есть! — Джаббаров хлопнул рукой по груди так, что звякнули ордена и медали, среди которых серебрились два ордена Славы.

В разговор вмешался Шумилин. Лежа на плащ-палатке, он готовился к докладу, — на сегодняшний вечер, если не изменится обстановка, было намечено партийное собрание.

— Когда кончится воина, — сохраняя полную серьезность, сказал он, — мы пошлем Джаббароза на курсы по подготовке дипломатов. А пока что, — переменил парторг тон, — мы солдаты родины, Солдат разговаривает с врагом на одном языке — на языке пуль и снарядов. Если мы уверены в неминуемом разгроме белофиннов, это еще не значит, что мы можем успокаиваться. Это значит, что мы обязаны вынудить врага как можно скорее сложить оружие.

— Да уж это обязательно. Что и говорить! За годы войны мы, можно сказать, получили высшее образование. Знаем, где и как надо разговаривать, — согласился с ним Джаббаров.

Галим Урманов, укрывшись под сосной от солнечного зноя, внимательно изучал сводку сегодняшней «Правды». «Как изменилась линия фронта за эти летние месяцы! Где она проходила хотя бы к концу сорок второго года и где она сейчас! Освобождены Крым и Одесса, Белоруссия и Молдавия! Бои идут на границе Восточной Пруссии, за Вислой, на территории Румынии! Близится день победоносного окончания войны, когда взоры и сердца трудящихся Западной Европы с благодарностью обратятся к освободителям — людям Советской страны».

Намеченное на вечер партсобрание так и не состоялось. После обеда стало известно, что дивизия получила приказ выйти по лесу в тыл финнам и продвигаться к границе. Предстояло пройти не одну сотню километров по глухим, нехоженым лесам, преодолевая болота и топи, пересекая бездонные озера и неизведанные реки. Пехотинцы одолеют эти преграды. Но как быть с артиллерией, обозами, боеприпасами, провиантом? Нельзя же все это нести на своих плечах?..

Первыми в тайгу углубились разведчики Урманова.

Кроме оружия они запаслись на всякий случай топорами и пилами. Обмотав узкие финские пилы бинтами, они привязали их вокруг пояса, под халатами, чтобы не мешали и не звенели при ходьбе.