Орлята партизанских лесов

И словно откликаясь на вопрос, вдали раздалось приглушённое шипение выпускаемого пара — в сторону фронта шёл состав. Через несколько минут партизаны увидели паровоз, платформы, накрытые брезентом, несколько теплушек и два пассажирских вагона посреди состава.

— Ну, держись! — прошептал пулемётчик в бескозырке.

Паровоз вдруг встал на дыбы и, окутавшись паром, рухнул с высокой насыпи… Взрыв, казалось, раздался позже.

Десять эшелонов пустил под откос Володя Казначеев. В пятнадцать мальчишеских лет он был награждён высшей правительственной наградой — орденом Ленина.

Интересно сложилась судьба Володи и после войны. Закончил мореходное училище, потом — Одесский институт инженеров морского транспорта. Мирный труд Владимира Казначеева тоже отмечен двумя орденами.

Штурм

Это были трудные дни в нашей партизанской жизни. В январские лютые морозы, в метель пробивались отряды фёдоровского соединения из Белоруссии на Украину. По пути громили заставы и комендатуры. Хоронили товарищей. Клялись мстить за них.

— Вижу, снимаете вы, Яков Борисович, все подряд, — сказал мне один партизан. — Только кому это будет интересно?

— Людям, — отвечал я. — Вот закончится война, станем мы жить снова свободно, красиво и будем вспоминать боевых товарищей.

Покачал головой партизан и рассмеялся: «Что, и этого мальца тоже будем вспоминать?»— и указал рукой на мальчика, торопливо доедавшего краюху чёрного хлеба.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Любичев, Николай…

— Сфотографировать тебя хочу, Коля. По возражаешь?

— Если нужно…

— Нужно, Коля. Чтоб через много-много лет, когда на земле и следа от войны не останется, мальчишки и девчонки увидели — вот каким был партизан Николай Любичев.

На Украину шестиклассник Коля Любичев приехал из Омской области — к деду в село. Тут, в селе Хромное, и застала его война. Оккупанты устанавливали «новый порядок»: жгли дома мирных жителей, уничтожали коммунистов и комсомольцев, всех, кто не хотел мириться с захватчиками.

Дед собрался в лес.

— А ты, Коля, погоди, — сказал старик на прощание. — Не всем в лесу скрываться, нужно, чтобы кто-то и здесь за немцем присматривал да нам, партизанам, докладывал.

Дед и внук обнялись на пороге разом опустевшего дома. Старик закинул за плечи охотничью берданку, с ней он раньше на зайцев да лис ходил, и скрылся в вечерней мгле. Вскоре немцы и полицаи почувствовали на себе удары народных мстителей отряда имени Кирова. Партизаны нападали внезапно. Соберут фашисты обоз с продовольствием для Германии, а партизаны перебьют охрану, часть хлеба себе заберут, остальное раздают мирным жителям. Задумают фашисты карательную экспедицию, стянут силы, засекретят день наступления — и снова ничего не получается у них. Партизаны или успеют покинуть стоянку, или упредят врага и дерзким ночным нападением разгромят карателей. Понимали немцы, что есть у лесных воинов по сёлам да хуторам глаза и уши — связные, разведчики. Охотились за ними люто. Облавы, обыски, аресты. По деревням чернели виселицы.

Как-то Коля возвращался домой из рейда по району. В памяти мальчика хранились ценные сведения о численности вражеских гарнизонов, о расположении огневых точек. Нёс Коля и донесение из соседнего отряда в отряд имени Кирова. Не знал он, что было зашифровано на крошечном кусочке тетрадного листка, но твёрдо помнил, что он должен попасть прямо в руки Алексея Фёдоровича Фёдорова и пи при каких обстоятельствах не должен достаться немцам.

За плечами у него болталась старенькая котомка, где лежали десяток картофелин, две луковицы и краюха хлеба, — всё, что Коля добыл себе на жизнь. Записку он засунул в прореху па перчатке — между кожей и подкладкой. Перчатки достались ему от деда и были настолько старые, что на них не позарился бы даже самый жадный полицай. Вечерело, пуржило, и Коля спешил добраться домой. Правда, давно там не топлено и, наверное, холодно, как на улице. «Дрова оставались с прошлого раза, — вспомнил Коля. — Растоплю печку и сварю две… нет, три картошки «в мундирах». Соль спрятана за ведром с водой». В предвкушении пира Коля зашагал быстрее, чтобы ещё дотемна миновать зону патрулей.

— Стой! — раздался грозный окрик.

Коля хотел было юркнуть в первый попавшийся двор и сбежать огородами, но полицейский загородил ему дорогу.

— Иди сюда! — велел он ему.

Коля узнал его. Ещё бы! Начальник полиции слишком хорошо был знаком всякому, чтоб ошибиться. Это был краснорожий, длиннорукий двухметровый детина.

— Кто, куда и откуда?

Коля привычно начал излагать историю, что мама умерла, а отец как ушёл на призывной пункт в начале войны, так больше о нём ничего и не слышно. Закончил рассказ тем, что развязал котомку и показал нехитрый харч, выпрошенный в разных сёлах.

— Двигай с нами! — приказал краснорожий.

Начальник, забравший котомку, шагал первым, за ним семенил арестованный мальчишка, а замыкали шествие двое полицаев с винтовками наперевес.