Я стою у одного из стендов экспозиции Гомельского краеведческого музея, посвященной Великой Отечественной войне. Рядом с портретом Саши Тышкевича висят фотографии других мальчишек, кто боролся с фашистами. Фото сделаны в предвоенные дни, и поэтому лица улыбчивы и безмятежны. Это потом недетская суровость опустит книзу уголки пока еще припухлых губ. Это потом от голода станут выпирать ключицы и западут щеки. Это позже глаза нальются ненавистью к тем, кто жег и убивал. И детские ручонки сожмут рукоятку гранаты, приклад автомата, научатся начинять взрывчаткой самодельные мины. А сколько ценнейших сведений соберут ребята на дорогах и вокзалах — сведений, доставленных партизанским разведчикам и переданных на Большую землю.
…Я внимательно разглядываю их лица.
Василек Шолухов, отважный подрывник, "лихой орленок", как называли его в отряде. Пустил под откос три вражеских эшелона. Зверски замучен гитлеровцами.
Гриша Подобедов. По доносу предателя отец Гриши, мать и две сестры были расстреляны оккупантами. Гриша пришел к партизанам и стал разведчиком. Уничтожил одиннадцать фашистов. В критический момент боя, не желая попасть в лапы карателей, последний патрон послал в себя.
Витя Кучерявый, связной и разведчик, и после зверских пыток не выдал расположения отряда и был расстрелян карателями.
— Но он жив! — сказали мне работники музея.
Я узнал домашний адрес Виктора Дмитриевича, и вечером мы встретились.
— Понимаете, — говорил Виктор Дмитриевич, машинально поправляя черную повязку, — у меня едва ли не единственный свободный вечер. Ребятишки приглашают на встречи в школы, училища, Дворцы пионеров — хотят знать, каким было детство их сверстников в суровые годы войны. Мне тогда, к примеру, едва минуло четырнадцать…
Так получилось, что отец успел уйти, проскочив сквозь огненное кольцо окружения, а Витя с матерью и сестренкой остались в Гомеле. Вскоре он встретился с человеком, которого видел прежде у отца. Тот сказал:
— Устройся на паровозовагоноремонтный.
— Помогать немцам?
— Послушайся меня, малыш. Когда вернется отец, он одобрит твой поступок.
Через несколько дней, подметая цех, Витя Кучерявый насыпал песок в буксы только что отремонтированного вагона. Потом он стал жечь в плавильной печи дефицитный сплав — баббит, портить оборудование. За этой работой его застукали местные подпольщики. А вскоре к Вите заглянул связной партизанского отряда. Через мальчонку были налажены контакты с заводчанами.
Однажды два гитлеровца, охранявшие выход с завода на железнодорожную станцию, остановили для обычной проверки двух вызванных для ремонта рабочих и мальчонку-подручного. У каждого в руках были ящики для инструментов. Когда ящики рабочих были осмотрены, один из ремонтников бросился бежать. Оба часовых кинулись к нему и схватили.
— Знаете, испугался, — простодушно усмехаясь, объяснял тот.
— Автомат — пуля — капут! — пригрозил на будущее автоматчик.
Взволнованный погоней, гитлеровец уже не обратил внимания на мальца. А в ящике у Вити Кучерявого лежали три мины. Через несколько часов эшелон с войсками, отправленный со станции, взлетел на воздух.
Когда первый раз его схватили и стали допрашивать, он сообразил, что ничего конкретного о нем гестаповцы не знали. Провокатор, который затесался в ряды подпольщиков, обратил на него внимание и посоветовал взять. Дескать, мальчишка, прижмешь его — выдаст. Но зверские пытки не заставили заговорить этого худенького мальчонку. И когда он совсем обессилел, его, полумертвого, выбросили за ворота тюрьмы. Сердобольные женщины подобрали его и принесли домой.
В городе шли повальные обыски, аресты, по ночам казнили заложников. Надо было уходить к партизанам. И семья Кучерявых пробирается в одно из сел. Виктор снова налаживает связь с партизанами. Он ходит по селам с торбочкой через плечо, собирает сведения о численности гарнизонов, о передвижении частей.
Однажды его вызвал командир партизанской бригады "Большевик" Иван Федорович Гамарко. Вместе с другими разведчиками Витя Кучерявый получает задание проникнуть в Гомель.
Вот на пути назад, в Зеленых Луках (куда он зашел к двоюродному брату, считая, что задание уже выполнено), все и случилось. Их схватили обоих по доносу старосты и отдали в руки карателей.
— Мы уничтожим бандитов, — сказал офицер-каратель. — Видишь, сколько мы имеем войска? Сопротивляться бесполезно. Вы будете показывать нам дорогу.
Они не показали. Несмотря ни на какие пытки и истязания.
— Вы будете мертвыми, — махнул рукой офицер. — Расстрел!
…Их вели по старому парку. Огромные многолетние липы роняли ярко-желтые листья, и они шелестели под ногами. Кровавое солнце садилось за лес, в котором были партизаны. Виктор помнил, как погибали матросы в кинофильме "Мы из Кронштадта". Как плыл через Урал раненый Чапаев и как они, мальчишки, требовательно кричали в зале: "Подмога! "
Их повернули к стене, и Виктор почувствовал на затылке мертвый холод ствола…