Орлий клёкот. Книга вторая

Но, видимо, перестарались в чем-то наши разведчики — заподозрили там, по ту сторону фронта, что-то неладное. Пустили контрольную группу. Она не знала, что ей уготована роль подсадной утки, шла на базу, как и все остальные, без утайки, была пленена, но никто из диверсантов не знал, что командир их должен был передать радисту всего два слова для радиограммы: «Лес спокоен», — командир промолчал на допросе, вот и осталось в тайне, что группа проверочная, оттого и полетело в урочный час обычное сообщение, что переход прошел благополучно.

Ответа никакого. Связь прервалась. Но и Богусловского, и штаб фронта факт этот не особенно расстроил. Передислокация сил и средств уже проведена, пополнение получено, приличное пополнение, а фашисты совершенно об этом не информированы, поэтому не особенно укрепляют фронт. Стягивают силы к Курскому выступу, там готовятся и к удару, и к контрудару. Здесь, считают, фронт останется стабильным. Поймут они свою ошибку скоро. Когда не смогут сдержать натиска советских дивизий.

Скоро и для пограничников наступит новая пора.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Фронт двинулся. Не сразу. Не вдруг. Канонадило и с той, и с нашей стороны изрядно. Танки сшиблись, и пошла потасовка. Ни фашисты, ни наши танкисты не предполагали даже, что повторяют они, хотя и в малых размерах, то же самое, что происходило в те дни на Курской дуге, вовсе еще не зная о том танковом сражении и даже не думая, как победа тридцатьчетверок там резко изменит положение здесь: наши танкисты, вдохновленные, окрыленные, нажмут через, казалось бы, силу, а дух гитлеровцев, их вера в свое преимущество и техническое, и моральное (лучшая нация в мире), даст трещинку. Попятится фашист, упрямо упираясь поначалу, а потом уж и вовсе безудержно. До нового рубежа.

Но еще до того, как вышли на оперативный простор дивизии фронта, Богусловский со своим штабом, с командирами полков и даже батальонов провел совещание. Обмозговав совершенно новые вопросы. Если бы речь шла об отступлении, то тут все ясно; и приказы нужные есть, и опыт; при обороне тоже уже начала прорисовываться какая-то стройность в действиях пограничников, а вот что делать, когда фронт пойдет вперед, тут, как говорится, напрягай извилины.

И так прикидывали, и эдак, пока, учитывая мнение большинства, Богусловский определил вдвое увеличить число оперативно-поисковых групп, сделать их крупней, боеспособней, определить им место сразу же за наступающей пехотой. Освобождает она населенный пункт, пограничники следом входят в него. Если где затаился враг, специально оставленный для диверсий, его — на чистую воду. И полицаев-предателей под одну с ним метлу. На дорогах КПП не снимать. Условные знаки в документах продолжать менять. Сократить даже периодичность смены.

Конечно, нагрузка дай бог какая, резерва почти не останется ни в батальонах, ни даже в полках, но иного, более разумного, на их взгляд, хода действий командиры не нашли и стали готовиться по задуманному регламенту. И хорошо сделали: не застало их наступление, как говорится, в летних рубашках. Пошли тут же споро донесения, каждое из которых Богусловский непременно просматривал. Ничего, однако, интересного. Единичные задержания. Но не все задержанные оказывались перевертышами, многих полицаев и старост тут же отпускали, ибо работали, как выяснялось, у фашистов по заданиям партизан. Почти все они просились в строй к пограничникам, те брали их и много от этого получили проку. Все это, конечно, хорошо, но не таких докладов ждал Богусловский. Судя по тому, сколько различных секретных служб действовало на оккупированной территории, не могли они ничего не оставить.

— Искать и искать, — твердил он без устали. — Изучать архивы с величайшей тщательностью.

Изучали, безусловно. Только мало архивов попадало пограничникам в руки. Мизер.

— Искать и искать!

Хлопотно и кровопролитно станет в прифронтовой полосе, если сумеют фашисты оставить диверсантов и агентуру в лесах, в городах, в селах. Главное, к чему стремился Богусловский всегда на границе, распознать вражеский замысел, уцепиться хотя бы за ниточку, пусть тонюсенькую, узластую, но, окажись она в руках, и узелки можно развязать, и добраться до клубка, чтобы размотать его. Но идут донесения обычные: передан в руки пограничников сельчанами предатель-полицай, обнаружена и уничтожена затаившаяся в городе диверсионная группа — все мелко, не чувствуется пока долговременная и крупная акция.

Первое донесение, на которое Богусловский обратил внимание, было вроде бы вовсе рядовым: несколько деревень совершенно целы, почти никто из женщин не пострадал.

— Немцы стороной прошли, что ли? — размышлял Богусловский вслух, как это, бывало, делал Оккер, когда он, начальник штаба, докладывал тому обстановку. Оккер как бы приглашал неспешно порассуждать вместе, и это часто приводило к верному умозаключению. Теперь Богусловский поступал так же. — Но скотину и хлеб не могли они не выгребать?

— Без сопротивления отдавали, — предположил начальник штаба, — вот и без эксцессов.