Орлиная гора

   Отсюда уехал сражаться с мятежниками отец. Темка вспоминал об этом каждый раз, выходя на широкое крыльцо. Вот тут стоял князь, и адъютант уже привел оседланного Гнедко. Сейчас они где-то недалеко от Миллреда, и Олень-покровитель не сможет закрыть от всех пуль. Как не закрыл в том бою убитых Росс, не отвел беду от Александера.

   Завтра Темка попросит у короля разрешения поехать к отцу. Ему уже пятнадцать, он взял родовой меч. Эдвин не сможет отказать!

   Вот только завтра и Митьке стоять перед Советом. Шакалья задница, ну почему им не дали встретиться?!

   Распахнулась дверь. Темка посторонился, пропуская лекаря. Следом выскочил сумрачный Шурка.

   – Ну?

   Мальчишка сглотнул и отвел глаза. Прогрохотала по двору карета, выкатила за ворота. Слуга вложил засов в пазы, глянул тревожно на капитанова сына – Александера знала и столичная челядь.

   – Ну!

   – Он говорит, руку отрезать надо, – слезы брызнули из глаз, но Шурка уже не стеснялся. Всхлипнул, навалился на перила.

   У Темки зашумело в ушах.

   Двери не успевали захлопываться за бегущим княжичем. Он ворвался к капитану без стука, заставив вздрогнуть сидевшую на постели Дарику. Сердце колотилось где-то под ребрами, мешая сделать последний шаг. Густой воздух, полный запаха лекарств и воспалившейся плоти, с трудом процедился в легкие.

   – Нельзя вам, княжич, так бегать, – ровно сказала женщина, и Темке показалось: Шурка ошибся, неправильно понял! Но капитан лежал, уткнувшись лицом в колени жены, и не поднимал голову. Дарика гладила его по волосам, точно маленького Шурку.

   Княжич шагнул в коридор, осторожно прикрыл дверь. Ты несправедлив, Росс.

* * *

   Мама сидела у окна, опустив вышивку на колени. Окна сиреневой гостиной выходили в сад, на перекрестье посыпанных песком тропинок. В теплом солнечном пятне кувыркался кот, терся спиной. Княгиня бездумно смотрела на его игры.

   – Мне нужно в замок, увидеться с Митькой, – резко сказал Темка, останавливаясь рядом с креслом.

   Княгиня встала – забытые пяльцы соскользнули на пол, – быстро шагнула к сыну.

   – Не сейчас, Темушка. Завтра, после Совета.

   – Мне нужно – сейчас, – княжич тронул ножны, скрывающие сталь с чужим гербом. – Мам, ты же сама говорила, что Дины не пленники. Разве что-то изменилось?

   Молчание сгустилось, повисло душным маревом. Княгиня неторопливо подняла вышивку, повертела в руках. В темно-багряной грозди маальвы не хватало нескольких цветков, как вчера и позавчера – мать не положила ни одного нового стежка.

   – После Совета, – она не взглянула на сына, пристально изучая незаконченный рисунок.

   – Мама, он мой друг!

   – А ты мой сын!!! – вышивка полетела в угол.

   Темка вздрогнул. Он ни разу не видел мать в гневе, и все приготовленные слова выскочили из головы. Изумленный, он слушал лихорадочный шепот.

   – Позавчера казнили графа Николия. Арестовали всех, кто приезжал к нему в замок этим летом. Месяц назад нашли мертвыми Коршей, их сыну не исполнилось и двенадцати! С ним была помолвлена дочка Максия – так князю запретили выезд из столицы, королевские стражники ежедневно наведываются к их дому, следят в открытую. Никто не знает, все ли мятежники присоединились к Кроху, кто еще замешан в заговоре. – Голос взвился до крика: – Хватит того, что тебя чуть не убили на границе! Ты подойдешь к Дину только после Совета!

   – Мама, ты что?.. Мам, да он же… Да при чем тут… Мама, он же меня там спасал, если бы не он, Герман бы меня убил!

   – Если бы не он, ты бы вообще не пошел в Южный Зуб, – отчеканила княгиня.

   Вспомнились отчаянные Митькины глаза, полные боли – не его, Темкиной! – за мгновение до того, как коснулось щеки раскаленное железо. Как выпрямился княжич Дин в мундире со споротыми нашивками, точно перед расстрелом.

   Темка достал Митькин нож, положил на ладонь. Мать охнула, прижала пальцы к губам:

   – Кто еще это видел?!

   Княжич предусмотрительно отдернул руку.

   – Убери подальше, пожалуйста, – горько сошлись на переносице брови, Темке стало жалко маму. – Сынок, ну потом достанешь.

   – А у Эмитрия – мой нож. Мне нужно во дворец.

   Княгиня переплела пальцы, стиснула.

   – После Совета, – сказала она, как захлопнула дверь. – Матерью-заступницей клянусь, я не позволю своему сыну даже близко подойти, пока княжич Дин не присягнет королю!

* * *

   За спиной тихо приоткрылась дверь. Княжич не повернулся, наверняка это Нина. Двор за окном, как обычно, пуст. Утром прошел дождик, но к обеду камни высохли, только у самой стены еще тянулась узкая лужица. Отблески солнца неприятно резали глаза, кололи в висках.

   – Митя.

   Княжич вздрогнул, рывком обернулся к двери. Король Эдвин. В сером камзоле – он единственный, кто не носит геральдические цвета, – без оружия, совсем по-домашнему.

   – Завтра открытый Совет.

   Завтра…

   Митька видел, как это обычно бывает. В Малый тронный зал пускали только геральдические роды и по разрешению короля и членов Совета. Иногда там было многолюдно, но чаще собирались только приближенные ко двору князья. Справа от трона вешали пять штандартов, перевитых золотыми лентами, ставили тяжелые кресла с высокими спинками. В Совет входили все князья золотых родов, их присутствие в Тронном зале обязательно.