Орлиное гнездо

Таким образом вместо героических путешественниц на борт «Эльдорадо» поднялся профессор из Луизианы, который немедленно заявил, что категорически не хочет высаживаться на американской территории и в странах, имеющих союзнические отношения с США, тоже предпочел бы этого не делать.

Капитан Штемлер не настаивал. Профессор намекнул ему, что хотел бы добраться до Южной Америки, и как можно скорее. Он даже показал капитану свою банковскую карточку и назвал на ухо сумму депозита, но на Штемлера это не подействовало. Он заявил, что не намерен менять курс и сначала зайдет в Кению, потом в ЮАР и только затем пойдет к берегам Бразилии.

— Почему вы так не хотите к своим? — поинтересовался Штемлер, когда профессор в очередной раз попытался уточнить у него, при каких обстоятельствах его могут выдать американцам.

Хотя дедушка Штемлера был немец, сам капитан являлся убежденным патриотом Перуанской Республики и с недоверием относился к людям, которые не любят свою страну. Впрочем, к Соединенным Штатам вообще и конкретным американцам в частности он тоже особого доверия не питал, а профессор сразу взял верную ноту, представившись франко-канадцем, которого бессовестные гринго наняли работать на себя, а потом бросили на произвол судьбы в открытом море.

— Я ученый и сделал несколько открытий, которые могут пригодиться любой стране. Американцы хотят, чтобы все это досталось им. Но, после того как они меня обманули, я этого не хочу. Поэтому мне нужно попасть в Южную Америку, и как можно скорее.

— Думаете, там захотят ссориться со Штатами из-за ваших открытий?

— А я не собираюсь иметь дело с властями. Мои проекты пригодятся бизнесменам. Они могут принести много денег и огромную власть.

— Вы изобретаете оружие?

— Смотря что считать оружием. В любом случае, подробностей я вам сообщить не могу. Подробности я собираюсь продать, а у вас вряд ли есть такие деньги. Но за помощь я хорошо заплачу.

— Люди братья — и должны помогать друг другу, — кивнул головой Штемлер.

Сказал он это таким тоном, что профессор Лемье понял — какой-то особой помощи от капитана ждать не приходится. Однако есть надежда, что он, по крайней мере, не сдаст неожиданного пассажира американским представителям в ближайшем порту.

Капитан заговорил по внутренней связи на языке кечуа, всем своим видом давая понять, что профессор на мостике лишний. Лемье прекрасно знал испанский, точно так же, как и все члены экипажа «Эльдорадо», так что прибегать к индейскому языку имело смысл только для того, чтобы скрыть от профессора суть разговора. Лемье понял это и спустился вниз.

Рулевой, на протяжении всего этого разговора молча стоявший у штурвала с каменным лицом, не поворачивая головы, спросил у капитана, опять-таки на языке кечуа:

— Значит, он делает оружие?

— Ты все слышал, зачем спрашиваешь? — ответил Штемлер.

— Его нельзя отдавать американцам. И выпускать на берег — тоже.

— Если мне прикажут сверху, — капитан многозначительно поднял палец, — или если американская подводная лодка пригрозит мне торпедой, то я отдам этого гринго кому угодно. Могу даже выкинуть за борт.

— Если ты это сделаешь, то проживешь потом очень недолго, — без тени эмоций произнес рулевой и опять замолчал, вглядываясь в горизонт.

41

По документам рулевого звали Хосе Гомесом, однако среди друзей он имел другое имя, гораздо более звучное, гордое и прославленное в веках. Члены Фронта освобождения Страны Инков называли его Тупак Юпанки. Так звали одного из древних императоров Империи инков.

Раньше, когда организацию содержали кубинцы, она называлась Коммунистическим фронтом освобождения Страны Инков, но с тех пор многое изменилось. У кубинцев не хватает денег даже на то, чтобы содержать самих себя. В прежние благодатные времена они ведь тоже потчевали перуанских революционеров не своими деньгами, а советскими. Теперь лафа кончилась — нет Советского Союза, нет и советских денег. «Сендеро люминосо» — самое большое сборище перуанских революционеров — с головой ушло в наркоторговлю и на этом погорело. А Фронт освобождения Страны Инков на рынок наркотиков просто не пустили, и руководители организации, поняв, что если они будут упорствовать, то им не жить, решили заняться чем-нибудь менее опасным. Ограблением банков, например.

— Лежать!!! Все на пол! Это ограбление! Деньги и ценности в мешок. На кнопку не нажимать, убью! Убью!!!

Команды выкрикивал Альберто — пуэрториканец, с детства живший в Нью-Йорке и тем не менее ненавидевший американцев всей душой. На его совести было уже несколько трупов, и суды штатов, где нет смертной казни, могли вынести ему приговор на несколько сотен лет тюрьмы, что, однако, не имело никакого значения, поскольку Альберто убивал и в тех штатах, где смертная казнь есть. Когда был выбор, Альберто предпочитал убивать белых англосаксов-протестантов, католиков же, мусульман и цветных по возможности щадил, но стоило делу дойти до спасения собственной жизни, он мог завалить хоть негра, хоть индейца, хоть своего же брата пуэрториканца — без разницы. Своя шкура дороже.