Орлиный услышишь там крик...

Но вот дороги, перекрестившие долину, стали сбегаться и вскоре сомкнулись в один пучок в поселке Рыбачье. Поселок прижался к берегу Иссык-Куля. Озеро — сказка. О нем сложено так же много легенд и песен, как и о сибирском Байкале. В граненой серебряной оправе гор, в бездне синего безоблачного неба оно и вправду сказочно голубое, покойное. И вода просвечивает, показывая изредка неторопливые рыбьи косяки.

От голубизны режущих солнечных бликов быстро устают глаза. Я закрываю их и, кажется, засыпаю. Затихает гул мотора и дребезжание переборок. Наступает покой.

— Да… Все пешком. А как же иначе? Бывало, нагрузишь лошадок и шлепаешь месяц.

— А время, время-то!

— А что время? Все равно больше времени не проживешь.

Догадываюсь: это разговаривает Филипп Матвеевич Лизин с Николаем Васильевичем. Филипп Матвеевич, высокий, седоусый старик в сером пиджаке и брезентовых брюках, — наш проводник. В гидрометслужбе Киргизии это самый уважаемый человек. Ему и ребята говорят, когда встречаются: «Салям алейкум, аксакал». Лизин работает в этих местах с тех пор, как стали строиться первые метеорологические станции на Памире и Тянь-Шане. Всю жизнь он провел в глухом высокогорье, обошел всю Киргизию. Многие исследователи, например профессор Давыдов, чьим именем назван один из хребтов Тянь-Шаня, ходили вместе с ним и помнят его. Лизин в совершенстве знает киргизские наречия и даже в молодости, еще до революции, принял магометанскую веру, о чем сейчас рассказывает с улыбкой. Три года назад Филипп Матвеевич ушел на пенсию. Занялся было пчелами, но, видно, не смог перебороть свою «болезнь». Эта «болезнь» — страсть к горам — и привела его снова в экспедицию.

Кроме Лизина, Николая Васильевича, Юры и меня в вертолете был еще Петя Табанюков. Петю приняли на работу перед самой экспедицией, в горы он летит впервые и скромно помалкивает, сидя на ящике с сухими батареями. Остальные ребята вчера уехали в Пржевальск на машине. Там они закупят часть продуктов и снаряжения, прилетят на Иныльчек вторым рейсом.

Озеро скрылось позади. Долина сузилась. Вертолет летит почти рядом с вершинами. Коричневые горы снизу, с боков, выше них вертолет подняться не может. Горы так близко, что иногда видны на скалах трещины, поросль серых кустарников.

Вот машина напрягается. От грохота просыпается Юра, я отрываюсь от иллюминатора и вытягиваю шею, смотрю вверх, туда, где сидят летчики. Вертолет покачивается, словно взбирается на гору. Мотор ревет на самой высокой ноте. Краешком глаза вижу, как стремительно бежит навстречу утес. Невольно отшатываюсь от вспотевшего стекла. Мелькают камни — ближе, ближе. Сейчас что-то произойдет!

Вдруг мотор срывается и рокочет глуше, слабее. Вертолет проваливается в долину.

По лесенке спускается механик, кричит Николаю Васильевичу:

— Не можем взять перевал. Высота!

— Придется в обход…

Мотор, как и человек, дышит кислородом. На большой высоте кислорода ему не хватает, он задыхается и устает.

Попытка преодолеть перевал и выйти в долину Иныльчека ближним путем не удалась. Еще несколько часов мы летим над горами, рядом со снежными вершинами, чтобы подойти к леднику с другой стороны.

Об Иныльчеке мне рассказывал вчера Николай Васильевич. Родившись в районе крупнейших тянь-шаньских вершин — Хан-Тенгри и пика Победы, он круто спускается в долину, несет на своих плечах камни, обрушившиеся с гор. Там, где стена камня и льда обрывается, из конечной морены вытекает бурная, многоводная река Иныльчек, приток реки Сарыджаз, которую когда-то Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский назвал «ледяным морем».

В 1856 году знаменитый исследователь из Верного, нынешней Алма-Аты, через хребет Заилийский Алатау прошел к Иссык-Кулю. На следующий год он проник к истокам реки Сарыджаз и вышел к горной группе Хан-Тенгри. Дальше, к леднику Иныльчек, ученому попасть не удалось. Он ограничился лишь описанием ледниковой области у истоков Сарыджаза.

Позднее проникнуть к Иныльчзку пытались итальянская альпинистская экспедиция Боргезе и отряд венгерского зоогеографа Альмаси. Но достигла его лишь огромная и отлично снаряженная экспедиция немецкого географа-альпиниста Мерцбахера. Летом 1903 года Мерцбахер дошел до пика Нансена, открыл ледовое озеро, впоследствии названное его именем. Но слишком оторвался от главной базы, продуктов не хватило. Многочисленные спутники и проводники отступили перед метелями, стужей, огромными трещинами. Сам Мерцбахер едва не погиб от горной болезни. В глубокой старости ученый признал, что самым ужасным из многочисленных походов по Альпам, Кавказу и Тянь-Шаню был для него ледник Иныльчек.

Позднее к леднику пробивались альпинисты. Многие из них трагически погибли. Лишь недавно спортсмены покорили «властителя духов» — Хан-Тенгри — и пик Победы. Но альпинисты проходили менее опасным путем — вдоль боковой морены ледника, у подножия гор. Чтобы исследовать сам ледник — белое для науки пятно, надо было идти прямо по нему. Это и должны были сделать одиннадцать человек, отряд снегомерно-гидрологической партии.

ШУМЫ ЖИВУЩИХ ГОР