Орлы капитана Людова

На одной из кроватей до сих пор лежал наспех увязанный клетчатый портплед. Настя сперва решила взять его с собой, а потом, когда загудели моторы над крышами и торопливо захлопали зенитки, и бахнуло с рейда морское орудие, так и бросила на кровати… Стоял на краю стола сломанный оловянный солдатик, о котором Алеша так горько плакал — уже позже, на борту буксира…

— Убрать бы комнату нужно, — сам себе сказал вслух старший лейтенант. Голос, привыкший к корабельным командам, неестественно громко прозвучал в комнатной тишине.

Он провел пальцем по скатерти. На пальце остался бархатный серый слой. По скатерти вытянулась белая отчетливая полоска.

Медведев присел на кровать. Тотчас встал, тщательно отряхивая брюки. Мелькнуло в зеркале костлявое смуглое лицо с зачесанными назад волосами, с глазами, грустно смотрящими из-под покрасневших век.

— Постарел ты, Андрей! — снова вслух сказал старший лейтенант, прикрывая дверцу зеркального шкафа.

Расстегнул сумку противогаза, бережно достал снимок. Лак фотокарточки слегка покоробился, пожелтел по краям от пламени и воды. Как будто потемнело, стало старше лицо жены с широко открытыми глазами. Только Алеша улыбался по-прежнему, смотря куда-то в сторону, вдаль…

Куда повесить карточку? Конечно, пока сюда, на прежнее место — над кроватью. Но гвоздь, еле державшийся в стене, покачнулся — фото скользнуло за кровать. Медведев еле успел подхватить рамку…

Кто-то осторожно постучал в дверь.

— Войдите! — нетерпеливо бросил Медведев. Офицер в морской шинели, с капитанскими погонами на плечах приоткрыл дверь, приложил пальцы к круглым очкам под козырьком фуражки.

Медведев холодно козырнул в ответ:

— Вам кого, товарищ капитан?

— Вас, — дружелюбно улыбаясь, сказал офицер в очках.

— Вы, конечно, ошиблись, — хмуро буркнул Медведев. — Я в базе всего минут двадцать, не был здесь несколько месяцев. К сожалению, не имею удовольствия знать вас…

— Зато я знаю вас, — негромко сказал вошедший. — Насколько я вижу, в квартире больше никого нет? Это меня устраивает. Мы побеседуем о вещах, которые пока следует знать только нам с вами. Моя фамилия — Людов.

Глава четвертая ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ

Медведев смотрел вопросительно. Оторванный от главной базы, все время проводя на катере, в боевых походах, в тренировках, он был одним из тех немногих, которым имя Людова не говорило ничего. Наоборот, этот капитан в очках, с явно сухопутной походкой вызывал в нем то чувство легкого пренебрежения, которое некоторые моряки с боевых кораблей испытывают, встречаясь с береговым персоналом.

— Прошу садиться… — Он сделал неопределенное движение, снова увидел в зеркале свое осунувшееся лицо, снял фуражку, ища глазами, куда ее положить. — Но видите, здесь такой беспорядок. Давно нужна большая приборка. Сейчас сотру пыль со стула.

— Ничего, не беспокойтесь, — сказал улыбаясь Людов.

Медведева поразило, что улыбка будто никогда не сходила с этого уже немолодого, пересеченного множеством морщин лица. Но странное дело, эта вечная улыбка не казалась натянутой, неуместной. Что-то дружеское, очень приветливое было в ней, точно внутренний свет озарял резкие, некрасивые черты.

Людов смахнул пыль со стула и сел. Сняв фуражку, привычным движением положил на перекладину под сиденьем.

— Погодка… — сказал он, стряхивая с шинели тающий снег. — На дворе еще лето, а вот извольте — заряд. Кажется, Наполеон говорил, что сюрпризы русской природы должны быть учтены при разработке любого стратегического плана? А ведь он дошел только до Москвы. Что сказал бы он, побывав в Заполярье?

Медведев хмурился, все еще держа в одной руке фотокарточку, в другой фуражку.

— Насколько мне известно, — тон Людова стал отрывисто-деловым, — вы подали рапорт об отозвании вас с торпедных катеров?

Медведев молча кивнул.

— Вы ушли с торпедных катеров, так как боялись… — Людов помолчал, выбирая выражение, — боялись стать причиной гибели своей семьи?

Медведев уронил снимок и фуражку на стол. Брови сошлись в одну сумрачную черту.

— Товарищ капитан, ничего подобного я не писал в рапорте!

— Конечно, не писали, — подтвердил Людов. — И не могли писать, так как не знали ничего определенного. Но я себе представляю, как вы страдали, подстерегая с торпедами корабли, на одном из которых могли идти ваши жена и сын! — Он помолчал, сочувственно глядя на Медведева. — Успокойтесь, Андрей Александрович. Все три корабля, на которых перевозили наших мирных людей, угнанных в рабство, спокойно дошли до места назначения. Мы узнавали о времени их отхода и курсе, своевременно давали шифровки… Правда, в последний раз шифровка немного запоздала: вы уже, кажется, хотели выходить в атаку…

— И вы тоже думаете, что на этом транспорте могла быть моя семья? — ломким голосом спросил Медведев.

— Этого я не думаю, — медленно произнес Людов. — Я верю в возможность всяких страннейших совпадений. Но строить такое предположение было бы слишком наивно.

Медведев тяжело сел на кровать.