Орлы летают высоко

Передовые войска достигли Смоленска, а мороз все не унимался. Солдаты гарнизона, оставленные в разрушенном городе, были такими же голодными, как и вновь прибывшие. Запасы закончились; практически не осталось ничего, чтобы поддержать основную массу войск.

Французы находились в Смоленске до четырнадцатого ноября, а затем Наполеон послал за членами своего штаба, чтобы оценить создавшееся положение. В свете нескольких свечей они собрались вокруг старых карт кампании, чтобы наметить свой маршрут из России с остатками армии.

Разведчики доложили о приближении Кутузова с основными силами. Провизии в Смоленске хватило бы не больше, чем на несколько дней.

Если бы императорские войска вышли сразу же, то можно было бы обогнать Кутузова, пересечь Днепр и разрушить понтоны до прихода русской армии. Это дало бы им возможность достичь Березины, где стоял корпус под командованием маршала Удино для защиты моста у Борисова.

– У Березины мы будем в безопасности, господа, – заявил Наполеон.

Четырнадцатого ноября французы оставили Смоленск.

Маршал Ней командовал арьергардом, и русские схватились с ним у Красного. Император вместе с остатками армии уже пересекал Днепр, а Ней развернулся, чтобы дать русским бой и выиграть время для отхода Наполеона.

Трудно было поверить, что его люди еще могли драться. Но они, голодные и мучимые болезнями, вновь сплотились под знаменами с изображениями орла, как они не раз делали это со славой и раньше, чтобы сдержать русских и дать Наполеону возможность бежать. У Красного они сражались с той же смелостью и яростью, что и в других битвах этой кампании, под командованием Нея, кого сам Наполеон назвал храбрейшим из храбрых.

Когда французские горнисты протрубили отступление, Ней провел своих солдат через стену казаков в отчаянной попытке достичь понтонные мосты и переправиться через Днепр. Орудийный залп был сигналом Наполеону, что Ней с войсками пересек Днепр. За несколько мгновений до того, как первые казаки достигли мостов, переправа была взорвана.

Армия, редеющая от холода, голода и болезней, продолжала свой путь, поддерживаемая надеждой, что у Березины их ждет Удино. Если им удастся пересечь реку, они найдут надежное укрытие в Вильне и снова окажутся на границе России.

Двадцать четвертого ноября они остановились и начали разбивать лагерь, используя остатки повозок и изодранные палатки. Ночь стояла морозная, но, слава Богу, спокойная. Тысячи солдат лежали в беспорядке на земле, завернувшись в лохмотья, почесываясь, стеная от голода; другие уходили в белое безмолвие в безумной попытке найти еду и пристанище, чтобы уже никогда не вернуться назад.

Наполеон спал в своей палатке на походной кровати, охраняемый ординарцем. Император практически ничего не ел. Когда кто-нибудь пытался его убедить поесть, он кричал, что его люди голодают и он хочет голодать вместе с ними. Потом он лег в кровать не раздеваясь, и ординарец укрыл его, когда он уже спал.

После полуночи ординарец проснулся от тревожного сна и увидел, что кто-то склонился над ним и грубо трясет его.

Это был командующий штабом маршал Бертье.

– Разбудите императора! Сейчас же разбудите его!

Но Наполеон уже не спал, он сидел на кровати, и можно было подумать, что он вообще не спал. Он узнал маршала при свете единственной свечи, оплывавшей на столе в середине комнаты.

– В чем дело, Бертье? – поинтересовался он.

Бертье приветствовал его.

– Новости от Удино, сир. Ужасные новости. – Он сделал паузу, и его лицо исказилось судорогой. – Русские напали на него. Они сожгли мост у Борисова. Через Березину нет пути.

– Пришлите ко мне посыльного. – Наполеон встал и повернулся к ординарцу.

– Пойдите к Дюроку, разбудите его и сейчас же пригласите сюда других маршалов.

Один за другим они собирались в палатке. Зажгли свечи, вокруг стола расставили стулья; по приказу императора подали графин с вином. Мюрат зевал, подергивал себя за длинные бакенбарды. На нем все еще был надет отороченный мехом плащ, потому что на улице было очень холодно, и офицер замерз, пока переходил из своей палатки в палатку императора. Был там и Ней, по своему обычаю не выказывавший никаких эмоций. Его чрезмерное спокойствие не предвещало ничего хорошего, так же как и зловещее и нервное покашливание Бертье. Даву, наклонив свою лысую голову, поигрывал бокалом с вином.

Император, бледный и измученный усталостью, стоял во главе стола.

– Давайте сядем, господа.

Заскрипели отодвигаемые стулья, и, когда наступила тишина, он снова заговорил:

– Вы слышали новость? Удино не удержал мост через Березину.

Слова его звучали отрывисто. Он оглянулся на своих маршалов, а потом неожиданно вонзил палец в карту.

– Мы сейчас находимся здесь, и Кутузов догоняет нас так быстро, как только может. Если он нагонит нас, то просто загонит в Березину.