Орлы возвратятся в гнездо(СИ)

При своем, хоть и любительском, но все же интересе, к античной истории, я узнал, что именно копали ученые почвоведы. Честно сказать, сделать это не составило особого труда. В округе об этом плюс-минус туда-сюда знали все, начиная от продавщиц в сельпо, и кончая моей хозяйкой - тетей Любой, у которой я снял комнату для дикарского отдыха. Причиной того была болтливость начальника экспедиции, профессора Люблин-Вяземского. Его любовь к археологии была столь всеобъемлющей и страстной, что остановив местного жителя под благовидным предлогом расспросить нет ли в округе каких-то известных местным развалин или преданий, профессор вскоре садился собеседнику на уши, и всласть трындел о неожиданном открытии... о новой странице в истории археологии Крыма... А-ла-ла-ла...

Что профессора не очень слушали, по преподавательской привычке его не смущало. Поскольку профессор был стареньким, еще сталинской эпохи, то даже местные разведенки, сбегали под благовидными предлогами, не вникая в темные дебри науки. Местные мужики, наоборот, услыхав о эпохальном открытии, сперва впадали в ажиотаж, и тут же предлагали профессору отметить переворот в науке по стописят! Увы, почтенный профессор был трезвенником, а посему и мужики устраивали скорые и позорные ретирады, спасаясь от нежданного просвещения.

Другое дело итальянцы и англичане! По каким-то причинам экспедиция была смешанной, и в таборе археологов присутствовали иностранцы. Трое крепких британцев рыскали по округе, опрашивая местных о местных легендах и старых развалинах. Нельзя было сказать, что им удавалось добиться сильно больших успехов чем у отечественного профессора. Зато в другой группе было два натуральных итальянца из всамделишней Италии. Черноглазые, галантные, с ослепительной на фоне смуглых лиц улыбкой, два на удивление молодых парня, вызывали у местных дам самые теплые чувства. В их присутствии женщины чувствовали неодолимую тягу к археологии, и ситуация меняла полюс. Теперь уже иногда самим итальянцам приходилось спасаться от местных разведенок. Местные мужики, конечно, питали к сынам солнечной Италии несколько менее теплые чувства, и за смуглость кожи за глаза звали их заморскими гастарбайтерами...

В общем, благодаря назойливым лекциям профессора, и неотразимой харизме сынов Италии, я без труда знал, что раскапывают адепты лопаты и кисточки. Некогда, - без малого две тысячи лет назад, - здесь, на берегу моря, располагался римский каструм, то есть военный лагерь легиона. Сперва образованный как временная стоянка, а потом ставший постоянным поселением. Во 2 и 3м веках, римские подразделения присутствовали в Таврике в большом количестве. Части 'Первого Италийского', 'Одинадцатого Клавдиева', а так же вспомогательные отряды и флот, торчали здесь столетиями. Основной штаб группировки был в Херсонесе, другие лагеря были раскиданы на важных точках, побережья и в глубине полуострова. Были известны, их стоянки в Балаклаве, Хараксе, других местах. Теперь вот еще и здесь...

Проблема археологов была в том, что призрачный древний лагерь некогда располагался на берегу, - которого теперь не было. За прошедшие века неумолимое море, подгрызло береговую линии, и обрушило часть сокрытых античных артефактов вниз с обрыва. А уж там волны раскатали их до полного исчезновения. Поэтому археологам досталась только часть древнего лагеря. Другая проблема была в том, что лагерь явно был нестандартным. Римляне вообще были фанатами стандартизации, поэтому их городки и военные лагеря были чем-то похожи на современную сеть идентичных отелей; - зайди ты в такой, что в Москве, что в США, что в Японии, ничего незнакомого ты там бы не встретишь. То же было и с римскими военными лагерями, - побывав в одном, ты знал что в каком месте искать в любом. Римский легионер мог быть пьян или испуган, но заблудится во время неожиданной тревоги он не мог по определению.

Но иногда от этой системы приходилось отходить. Порой это делалось из-за особенностей местности, или уже существующей застройки местных жителей. В чем была причина здесь - археологи пока не втыкнули. Поэтому профессор Люблин-Вяземский носился по раскопу как смерч, вознося к небесам молитвы, чтобы преторий лагеря оказался не смыт в море, требуя прояснить точную планировку, и атрибутировать наконец, вексиляция какого легиона некогда тянула лямку службы на этом берегу.