Орлы златого века Екатерины

Хоть шведская текла кровь в жилах,
Суворовых людей служилых,
Был род известен на Руси
Кого ты только ни спроси,
Как слуг царевых преданных и верных
В делах своих нелицемерных,
И в жертву каждый был готов принесть
к подножию российского престола
Свое здоровье, жизнь и честь.

Иван Парфентьевич, прапрадед,

Под Дубной был убит в расцвете лет,
В войне, теперь уже забытой,
России с Речью Посполитой,
А сын его родной, прадед Суворова,
Оставшись круглым сиротой,
Хоть в люди выбился, но так или иначе,
В чинах высоких не достиг удачи.
Не по протекции отца,
В приказе царского дворца
Свой хлеб снискал в поту лица
Он в скромной должности – подьячий,
В трудах всю жизнь свою провел,
Двор на Никитской приобрел.

Иван Григорьич, дед родной,

Царю Петру до гроба состоя нелицемерно
преданным слугою,
Преображенским тайным ведая приказом,
В первопрестольной в корне истреблял
Крамольную стрелецкую заразу,
Цареву следуя строжайшему наказу,
И не ослушавшись ни разу,
Допрос с пристрастием учинял,
Что значит, пытки применял.

Царь Петр, заслуг не забывая,

Слуг преданных своих любя и сберегая,
Монаршей милостью своей не обделял,
Живейшее участие в судьбе их принимая,
Суть дела живо понимал.
И, как отец родной, по-царски щедро мог наградить,
А за вину отеческой рукою зело и зло
поколотить дубинкой резвою своею,
Зато измены не прощал и самочинно головы срубал
преступникам, изменникам, злодеям.
И дед Суворова отцу,
тогда еще безусому юнцу,
Отеческих не нарушая правил,
Блестящую протекцию составил.
Тот по его прошению Петром
Был взят к на службу
Денщиком.

В его обязанностей круг

Немногочисленных услуг
Царю входило оказанье.
Не ждал Василий приказанья
И не боялся наказанья,
Поскольку вскоре знал наперечет
И что царь ест и что он пьет,
Когда ложится и встает,
Тем более что Петр
К себе особого не требовал вниманья —
Едва ли был чета всем нам,
Ведь он любил все делать сам.

И вскоре он Петра стал настоящей тенью,

В царевы тайны посвящен,
Не раз он с честью выполнял его особы порученья,
Чем заслужил петрову похвалу
И первую завистников хулу,
И не по щучьему веленью или чьему-нибудь хотенью —
Bcей статью глядя молодцом —
Стал при дворе значительным лицом,
Признанье вскоре получил решительный талант,
Василий – царский адъютант.

Способности его раскрылись рано,

По указанию Петра с французского
он переводит труд Вобана.

И все ж при всех своих талантах

Ходил он долго в адъютантах,
Был далеко совсем не прост
Его карьерный и служебный рост,
С кончиною Петра и вовсе удален был от двора.

И лишь екатерининским указом

вчерашний и опальный адъютант
В Преображенский полк лейб-гвардии
сержант
По должности назначен.
И все ж был тот служебный рост бесспорною удачей.
Нет внятных для того причин,
Но первый офицерский чин
Он получил совсем в преклонны лета,
Уж при дворе известен, в высшем свете
И признан был – как ныне говорят – в авторитете.
Хоть в гвардии он службы срок
Ко времени тому отмерил уж немалый,
Да и служака был удалый,
Служебный взлет —
Пусть не покажется нам странным —
Свой пережил совсем немолодым, уже седым —
При воцарении императрицы
Анны Иоанны
Не дрогнул он под пристальным
Императрицы взором,
С достоинством проверки все прошел
И был назначен обер-прокурором.
Империи законов прокурор
Василь Иваныч наш Сувор
почти что десять лет
Стоял на страже —
И был, быть может, чересчур суров,
И все ж не наломал притом ни разу дров, —
Не допускал
казны и государева имущества
растрат и распродажи,
Отечества был верный сын —
Прихватизации,
Что обокрала нас – бы он не допустил.
А по указу императрицы Елизаветы
Совсем в преклонные уж лета
С учетом возраста, заслуг
И прочих жизненных причин
Он выслужил и генерал-майорский чин,
И в чине этом в бозе он почил.

Ну что ж, всему свой час и срок,

Весь мой рассказ пока лишь был пролог,
Душой я тороплюсь и сам того не скрою,
Скорее перейти к повествованью о герое
Вы не ошиблись, это он,
Суворов – гений всех времен.