Ороборо: Господин Демон (СИ)

Сэхун распахнул глаза и поймал всё тот же радостно-предвкушающий взгляд, наполненный желанием пополам с раздумьем. Нет, Чонин не ждал от него слов. Он изучал и наслаждался. Искал на теле под ним особенно отзывчивые места, запоминал и искал снова. И поражал выдержкой, которой сверстники Сэхуна редко отличались.

Секс на первом свидании стремительно мутировал в то, что называлось “заниматься любовью”. Иначе Сэхун назвать это не мог. Интерес Чонина к его телу и реакциям на прикосновения смущал. И радовал вместе с этим. Сэхун был польщён, но только этого ему не хватало.

— Пожалуйста… — севшим от желания голосом попросил он, поймав голову Чонина руками и посмотрев в глаза. Терпеть дольше сил не хватало. Он выгнулся, чтобы плотнее прижаться бёдрами к Чонину. Дотянулся до собственных лодыжек, оплёл пальцами, открываясь и приглашая. И наплевать, насколько непристойно это выглядело со стороны. В конце концов, обнажённый Чонин, вставший на колени между его широко разведённых ног, выглядел не менее непристойно, но всё равно красиво до безумия.

Розовым кончиком языка по чувственным губам, быстрый взгляд из-под тяжёлой чёлки — и Сэхун закрыл глаза, чтобы греться теплом ладоней на бёдрах. Закусил губу и постарался расслабиться, но не мог не ощущать мягкое давление и напряжение мышц. Прерывисто дышал, пока Чонин медленно заполнял его собой в несколько коротких толчков. На ощупь отыскал гибкую спину и провёл ладонями вдоль позвоночника, слегка впился пальцами в твёрдые ягодицы, притягивая Чонина ближе, ещё ближе, чтобы забрать его всего себе. Полностью. Сделать только своим. Чтобы растворить в себе, чтобы Чонин был под кожей и горел в крови. Чтобы пульсировал в такт биению сошедшего с ума сердца. И чтобы помешал воспарить под потолком — настолько лёгким сейчас казался сам себе Сэхун. Лёгким до звенящей в голове пустоты. Легче облака в ясный день.

Но даже при полной близости Чонин умудрялся мучить его. Двигался так, как хотелось Сэхуну, но останавливался в самый неподходящий миг, чтобы отвлечься на поцелуи или сделать что-нибудь такое, что заставляло Сэхуна метаться под ним, выдыхая имя или срываясь на стоны. Сэхуна раньше редко одаривали долгим сексом, он не привык столько времени балансировать на грани, задыхаясь от нестерпимого удовольствия, а Чонин заставлял его проходить через это, хотя мог парой толчков в нужную секунду поставить точку.

Очередная остановка сорвала с губ Сэхуна разочарованный вздох. Горячие руки сжали его бока, а губы коснулись груди, потревожив ноющие и чересчур чувствительные от всех этих игр соски. Чонин пробежался пальцами по внутренней стороне бедра и мучительно медленно огладил растянутый его членом вход. Он был внутри и вместе с этим ласкал тонкую кожу, усыпанную миллионом рецепторов. Наверное, он хотел, чтобы Сэхун окончательно распрощался с рассудком, поэтому ещё и обхватил сосок губами, мягко сжимая его и дразня лёгкими касаниями языка.

Кончить всё равно не позволил. Смял поцелуем губы после, стиснул руками бёдра до ощутимой боли и грядущих синяков. И, только уменьшив возбуждение на градус, бросил себя в Сэхуна. Вжимал в матрас на каждом новом толчке, ловил руки и обжигал тяжёлым дыханием мгновенно пересыхающие губы Сэхуна. Время то растягивалось в бесконечность, то пускалось вскачь, а они всё никак не могли стать пеплом и упасть без сил на влажные от их пота простыни. Они продолжали гореть вместе.

Высвободив руки, Сэхун обнял Чонина за липкую от пота шею, скрестил ноги за его спиной — ни за что не отпустил бы. Льнул к Чонину при каждом движении, желая чувствовать его всего и внутри ещё острее, чем до этого, желая ещё больше его тела и ещё ближе. Тихие отрывистые стоны разбивались о полные губы, оседали влажным блеском на твёрдом подбородке с притягательной ямочкой, терялись в уголках рта, где прятался намёк на улыбку. Сэхун дышал резкими выдохами Чонина, когда мог сделать вдох. Хоть какой-нибудь. Мир давным-давно уменьшился даже не до размера кровати, а до них двоих, соединённых одной плотью. Сжался в пульсирующую точку, которой рано или поздно следовало взорваться. Потому что нельзя копить в себе удовольствие до бесконечности.

Оргазм был сильным и долгим. Как никогда. Сэхун обессиленно вытянулся на смятых простынях и не заметил блуждающую на собственных губах блаженную улыбку. Лишь дотянулся рукой до спутанных тёмных волос и запустил в них пальцы. Чонин лежал на нём, буквально уткнувшись носом в подмышку, дрожал, едва дышал и крепко сжимал бока ладонями.

Это стало последним, что Сэхун запомнил — уснул он практически мгновенно. Уснул и не видел, как после Чонин вытянулся на простынях рядом, подпёр голову рукой и принялся смотреть на него, скользя взглядом по всему телу — от кончиков пальцев на ногах до кончиков слегка подрагивающих во сне ресниц.