Ортодокс (сборник)

Владивосток – блестящий город: образом, историей, названием, профилем, географией, а главное, морем. Отличная историческая часть. В то же время, обилие бритых затылков, грубые нравы, деградировавшие типажи. И все запущено, грязно. Не разработано и не оформлено, бестолково. Кроме сна – есть только сон. Владивосток – это сон, который никак не кончится. Этот город – теплый, портовый, с отличной рекреационной зоной вокруг города, наконец, особым менталитетом людей, привыкших к ощущению бесконечности пространства, в котором границы моря и неба исчезли, и уже не ясно, когда будет земля и зачем она нужна. Отсюда некий налет, особый флер любого портового города, эдакий романтизм, который в людях, в облике города, в нравах. А еще масштабность и открытость. Обучение дельфинов искусству убивать – это тоже романтизм, как и любовь к городу, как и неразделенность флота и города. Очевидно, что Владивосток нужно превратить в третью столицу России после Москвы и СПб. Нужно сделать Владивосток окном в Азию. База есть, ее лишь надо растормошить и раскрутить, разбросать, чтобы расхлестанный город превратился в мощнейший центр страны на востоке, по направлению к Азии и к западному побережью США.

Более того, новый правитель страны, который сумеет выйти в Азию, сумеет укрепить место России в Азии, найдет там ее место и определит влияние, такой правитель войдет в историю России. И такой акт безусловно будет силен.

13 июня, 1994 г.

Аня и Ася – будут знать английский и восточные языки, китайский и японский. Им надо дать оттиск страны, дать дух Востока, и его силу показать через самые разные мелочи. Они будут читать восточные книги, смотреть восточные фильмы, ходить на восточные зрелища и в музеи, обедать в восточных ресторанах. Я им привью вкус к востоку. Они не напрасно родились на Дальнем Востоке, это их направление, но только через познание европейской цивилизации.

Пустой радиоэфир. КВ, УКВ, СВ – все пусто, или мало и крайне хило. Нельзя России уходить из радиоэфира на КВ, т. е. с волн, которые не требуют ретранслятора, а требуют одного передатчика из одного места.

Отличное время года. Начало лета. Еще свежо, не очень пыльно, зелено и приятно. Природа будет нам салютовать по всей дороге!

Вернулись в Хабаровск. Ничего интересного в этом городе. Повторяется все и повторяется. Столица – это селекция нации. Это и есть норма. В Хабаровске практически нет интересных лиц, нет хороших ног, нет конкуренции в работе, в борьбе за мужчину или женщину, в борьбе полов. Поэтому расхристанность и вольность – как норма жизни. Но по другому не может и быть. А появляющиеся лучшие, которые заходят за грань здешней нормы, выбрасываются из здешней жизни, либо опускаются ниже нормы. И лучшие люди, остающиеся здесь, слабеют, скрывая свою слабость.

Встречаюсь, говорю о себе, о людях, и вижу, что я сильнее в деталях. А ведь долгое время все было ровно. И разница почувствовалась только после рывка и прыжка.

Сегодня едва не задавили Аську. Тоже было и в субботу. С ней внимательнее. Она менее всех под защитой ангела-хранителя. Или более всех. Она менее гармонична, нежели Анька (или более), хотя и более в себе. Надо усилить круговую оборону семьи.

Мы стояли на крыльце. С. курил, я прощался, и думал о чем-то своем. Тепло, на небе сумрачно, за спиной грязный дом. На первом этаже квартира, в которой он живет много лет с глупой собачкой белого цвета, полуслепой и тупой, кусачей, с двумя кошками, коллекцией кукол. Он и сам был лучшим кукловодом города. Но дочь его оставалась впереди с тех пор, когда начала учить кукол ходить. Делала она это молча и страстно, казалось, с нелепым упорством, но главное, с упоением и радостью. Он ударил дочь только раз, когда она сожгла куклу в мусорном ведре. Ударив, он сломал ей руку и ногу, сам после этого попал в ту же больницу, на другой этаж с диагнозом – инфаркт. Окончательно вылечился сам – иглотерапией. Потом взялся за дочь. Странно, что только после больницы дочь окончательно признала в нем отца и начала слушаться беспрекословно и точно, а главное, начала верить в него. Так они и жили с верой друг в друга, пока им не встретился я. После этой встречи они разошлись почти до конца жизни отца, но эта жизнь была почти бесконечна. Но бесконечная жизнь селективна до абсолюта, который возможен только в жестокой среде, в которую вхожу я, но не захотел он.

14 июня, 1994 г.

Я стал писучим.

Да, я испытываю глубокое удовлетворение от общения с людьми, которые есть мои дети. Но я могу, могу без них жить, и ничего они не определяют в моей внутренней истории. Да.

15 июня, 1994 г.

Был очень короткий дождь. Буквально за час до отъезда. Нам везет. Это – хорошая примета. Дальний Восток прощается с нами. Мы покинули ДВ. Мы уехали в другую часть России.