Орудие Немезиды

— Нет. Он уже убрал бросавшуюся в глаза кровь в библиотеке и стер ее с пола в коридоре, но не успел собрать разоблачительные документы, над которыми сидел Луций. Некоторые из них были разложены на столе и на них попали брызги крови, когда Фабий ударил Луция статуэткой по голове. Фабий просто скатал их в свиток и положил на пол. Он намеревался нацарапать до конца имя на полу, придать трупу наиболее убедительное положение, а потом вернуться в библиотеку и забрать опасные для него документы, чтобы бросить их в море вместе с накидкой, а может быть сжечь. Потом он услышал чей-то голос в коридоре. Очевидно, кого-то из домочадцев разбудил шум, как ни старался он действовать тихо, или же слишком нашумели поспешно бежавшие рабы. Голос послышался снова, уже ближе к атриуму. Фабий понял, что должен был либо немедленно бежать, либо совершить еще одно убийство. Не знаю, почему у него не выдержали нервы. Разумеется, он не мог знать, ни вооружен ли тот, кто приближался к атриуму, ни один ли он, или с ним был кто-то еще. Как бы то ни было, он схватил накидку и скрылся.

— Но буквально все в доме сказали, что в ту ночь ничего не слышали.

— Да? — сардонически спросил Красс. — Значит, кто-то сказал вам неправду. Подумайте, кто бы это мог быть?

— Дионисий.

— Этот старый негодяй вошел в атриум и увидел на полу своего мертвого покровителя. Вместо того чтобы поднять тревогу, он оценил ситуацию и подумал, какую мог бы извлечь из нее выгоду для себя. В библиотеке он нашел разоблачительные документы, хотя и не знал их содержания. Кровь на пергаменте говорила сама за себя. Он унес их в свою комнату и спрятал, а впоследствии перечитал, пытаясь обнаружить связь документов с убийством. Представьте себе панику Фабия, когда он на следующий день приехал вместе со мной на виллу, при первой же возможности пробрался в библиотеку и обнаружил, что документы исчезли! И все же он не показал виду, что чем-то взволнован. Какое холодное, расчетливое самообладание! Какого воина потерял Рим! Только в день вашего прибытия ему удалось спуститься к эллингу и побросать в воду оружие. Он пытался сделать это в предыдущие вечера, но ему постоянно что-то мешало. Впрочем, я думаю, что его одолевали колебания. Ваш приезд заставил его пойти на риск. И вы же застали его врасплох за этим занятием! Расправа с вами с помощью кинжала означала бы второе убийство. Поэтому он решил вас утопить.

— Ему это не удалось.

— Да. И с того момента, как сказал мне Фабий, он понял, что вы являетесь орудием Немезиды.

— Скорее, это цепь событий, — заметил я, подумав о тех, кто сыграл хоть какую-то роль в разоблачении Фауста Фабия: это Муммий и Гелина, Иайа и Олимпия, Александрос и Аполлон, Экон и Метон. Разговорчивый Ората и покойный Дионисий, и даже сам Красс.

— Значит, это Фабий позднее пробрался в библиотеку и соскоблил кровь с головы статуэтки?

Красс кивнул.

— Но чего он ждал так долго? Может быть, он ее до того момента просто не заметил?

— Чтобы уничтожить следы в библиотеке, где очень много времени провожу я, ему нужно было улучить время, да еще освободиться от своих многочисленных обязанностей и проскользнуть незамеченным по коридору. Но ваше появление заставило его наспех заняться уничтожением следов.

— Мой приезд, — заметил я, — и болтовня Дионисия.

— Вот именно. Когда этот старый дурак за обедом похвастался тем, что обскакал вас в раскрытии тайны убийства, он подписал себе смертный приговор. Сомнительно, чтобы он подозревал именно Фабия, но у того не было никакой возможности узнать, к каким выводам пришел философ. На следующее утро, во время подготовки к похоронам, Фабий пробрался в комнату Дионисия и подсыпал яд в его травяной отвар. Кстати говоря, вы были правы: он использовал аконит. Находясь в его комнате, попытался также открыть сундук Дионисия, подозревая, что там могли быть спрятаны пропавшие документы. Но замок оказался очень надежным, и он в конце концов ушел из комнаты, опасаясь, что его застанет там или сам Дионисий, или кто-нибудь из рабов.

— Где он достал яд?

— В Риме. Он купил аконит у одного из субурских торговцев вечером накануне нашего отъезда. Уже тогда он понимал, что ему, возможно, придется убить Луция, и надеялся сделать это более тонко, чем получилось на деле. Яд предназначался для Луция, но был использован на то, чтобы заставить молчать Дионисия. Я нашел остатки яда в комнате Фабия.

— Этой ночью, по пути в Кумы, Фабий пытался убить и меня.

— Не Фабий, а его люди. Во время вашей перебранки перед конюшнями он увидел торчавший из-под вашего плаща угол окровавленной накидки. Он был уверен, что утопил ее в море в ночь убийства, а в тот момент понял, что она найдена.

— Да, — согласился я, — я помню то странное выражение его лица.