Орудие Немезиды

— Как жаль, что Марк Красс не смог разделить нашу трапезу, — заметил Метробий, принимаясь за фаршированную грушу, от которой исходил дивный аромат. — Будь Красс здесь, разговор пошел бы о политике, и только о политике.

— В которой кое-кто совершенно не разбирается, — сердито заметил Муммий. — Хорошая политическая дискуссия могла бы удержать людей от стремления к изменениям. — С этими словами он положил в рот каштан и зачмокал губами.

— Варварская манера — так чмокать за столом, — шепнул мне Метробий.

— Что вы сказали? — нагнулся вперед Муммий.

— Я сказал, что у вас манеры агрария. Ведь вы из фермерской семьи, разве нет?

Муммий со скептическим видом снова откинулся на спинку кресла.

— Может быть, найдем какую-нибудь тему для разговора, общую для всех? — предложил Метробий. — Может быть, живопись? Иайа с Олимпией пишут картины, Дионисий их созерцает, Ората покупает. Ведь вы, Сергий, взяли подряд на строительство и отделку нового садка для разведения рыбы у одного из Корнелиев в Мизенах?

— Да, это так, — отозвался Сергий Ората.

— Ах, уж эти владельцы вилл на берегу Чаши, со своей любовью к украшению рыбных садков! Как они носятся с каждым мальком кефали! Я слышал о сенаторах, называющих каждую рыбку по имени — они кормят их из рук с самого рождения, а когда кефали вырастают, то они уже не в состоянии их есть.

— Перестаньте, Метробий, никто до такой глупости не доходит, — улыбнулась Гелина.

— О, да, уверяю вас! Говорят, Корнелии намерены окружить свой новый садок всевозможными красивыми статуями — но не ради приезжающих к им гостей, а для воспитания вкуса у рыб.

— Чушь! — рассмеялась Гелина и, осушив кубок, протянула его рабу за новой порцией вина.

— Разумеется, дело в том, что кефали… о, я ненавижу передавать сплетни, но говорят, что кефали Корнелиев так глупы, что не в состоянии отличить Поликлета от Полидора. Можно поменять головы Юноне и Венере, и они не заметят подмены. Подумать только! — Среди общего хохота Метробий указал пальцем на Ората: — Так что будьте осторожны, Сергий, и тщательно выбирайте статуи для нового садка Корнелиев! Нельзя тратить целое состояние на какую-нибудь тупую рыбину, лишенную художественного вкуса.

Ората премило покраснел. Муммий сидел с видом человека, которого хватил апоплексический удар. Я заметил, как Фабий предостерегающе положил правую руку на ногу Муммия, сжав ее, а левую руку он поднес к губам, чтобы скрыть улыбку.

— Если вы намерены поговорить об искусстве, то мы можем обсудить проект Иайи, — оживилась Гелина. — Он восхитителен! От пола до потолка на всех четырех стенах осьминоги, кальмары и дельфины, кувыркающиеся в лучах солнца. Эта картина вызывает у меня чувство покоя и защищенности, как если бы я была на морском дне. Такие голубые тени… темно-синие, бледно-лазурные и сине-зеленые морские водоросли… Я люблю голубой цвет, а вам он нравится? — спросила она у Олимпии. — На вас сегодня такое милое голубое платье, оно так идет к вашим красивым светлым волосам… Как вы обе талантливы!..

— Спасибо, Гелина, но я думаю, что все присутствующие уже знакомы с ходом работы. — Иайа поджала губы.

— Нет! — возразила Гелина. — Не видел ни Гордиан, ни его очаровательный сын. Им нужно все показать. Понимаете? Мы ничего не должны от них прятать, ничего вообще. Именно поэтому они здесь. Чтобы видеть, чтобы наблюдать. Говорят, что у Гордиана острый глаз. Я имею в виду не глаз знатока, а глаз охотника. Возможно, уже завтра, Иайа, вы сможете показать ему свою работу, дать ему возможность созерцать чудо ваших летающих рыб и устрашающих скатов. Да, я не вижу к этому препятствий, по крайней мере пока в женских банях не купаются женщины. Почему бы и нет? Я уверена, что Гордиан ценит живопись как каждый из нас.

Подняв брови, Олимпия холодно посмотрела на меня, потом на Экона, заметно взволновавшегося под ее взглядом. Невозмутимая Иайа улыбнулась, и кивнула.

— Разумеется, Гелина, я буду счастлива показать Гордиану нашу работу. Может быть, утром, когда освещение самое выигрышное. Но уж поскольку мы заговорили об искусстве, то, как мне известно, Дионисий пишет новую пьесу, а мы до сих пор о ней ничего не слышали.

— Потому, что Красс всегда держит его взаперти, — шепнул мне в ухо Метробий.

— Действительно, я недавно начал писать комедию, — тонкие губы Дионисия сжались в улыбке. — Но события нескольких последних месяцев, и особенно нескольких последних дней, повернули мои мысли к более серьезным вещам. И я принялся за новую работу — это трактат на злободневную тему — исследование предыдущих восстаний рабов, с некоторыми соображениями по поводу того, как лучше всего избежать подобных потрясений в будущем.

— Предыдущие восстания? — переспросила Гелина. — Вы хотите сказать, что такое случалось и до Спартака?