Оруэлл

Еще одним выдающимся человеком в Итоне был преподаватель французского языка Олдос Хаксли, предшественник Оруэлла в создании жанра сатирического разоблачительного романа. Он был старше Эрика Блэра всего на девять лет и происходил из семьи, давшей плеяду естествоиспытателей, писателей и художников. Дедом Олдоса был великий биолог Томас Генри Хаксли. Внук же избрал писательскую стезю, создал ряд романов, повестей, рассказов, но в мировой литературе известен прежде всего романом «О дивный новый мир» (1932).

Действие романа разворачивается в Лондоне в 2541 году. Люди на всей Земле живут теперь в едином государстве. Потребление возведено в культ, символом потребительского бога выступает Генри Форд. Люди не рождаются традиционным путем, а выращиваются на человекофабриках, где уже на стадии развития эмбриона разделяются на пять каст, различающихся умственными и физическими способностями, — от максимально развитых «альф» до наиболее примитивных «эпсилонов». Далее Хаксли развивал сюжеты, связанные с этим отвратительным, с точки зрения нормальной современной человеческой логики, псевдообществом, придав ему худшие и сильно гипертрофированные черты и западных государств, и советской тоталитарной системы.

Весьма соблазнительно найти указания на контакты молодых Хаксли и Блэра, но, к сожалению, таковых не было. Кроме тривиальных встреч на уроках, к которым обычно Эрик не готовился и часто получал самые низкие оценки, они не общались, хотя, судя по воспоминаниям соученика Эрика, Стивена Рэнсимена, Хаксли им нравился, особенно потому, что учил как-то по-особому: рассказывал о редких выражениях и использовал особые мнемонические методы, чтобы школьники запомнили их лучше. При этом он был никудышным педагогом: не мог поддерживать дисциплину, был настолько близоруким («слепым», издевались ученики), что не видел происходившего в классе, и вел себя ужасно нервно. Блэр считал это грубостью^{76}, так что добрых чувств между ними не возникло.

Продолжая проводить почти всё свободное время за чтением и одновременно занимаясь стихосложением (эти его произведения не оставили следа в английской литературе), Эрик Блэр постепенно приобщался и к общественной деятельности, к коллективным занятиям. Роджер Майноре вспоминал, что Блэр производил впечатление парня, многое знавшего, особенно не обращавшего внимания на занятия, всегда настроенного «против авторитетов», любившего (но не «патологически») одиночество. Вместе с Майнорсом и еще одним однокашником, Дэнисом Кинг-Фарлоу, он затеял издание школьного рукописного журнала и выпустил несколько номеров. Журналу было дано название «Элекшн таймс» («Election Times»), трактовать которое можно по-разному: «Время выбирать», «Время выбора» (имея в виду школьников, делающих свой выбор). Подростки заработали незначительную сумму, давая его читать желающим за один пенни^{77}.

Вскоре, однако, у Дэниса проснулась предпринимательская хватка, и он договорился с двумя местными фирмами, что в задуманном ими журнале, который теперь предполагалось печатать в типографии, будет за небольшие деньги опубликована их реклама. Так появился на свет журнал «Колледж дейз» («Школьные дни»). Правда, удалось выпустить всего два номера (1920), где были напечатаны очерки Блэра, его одноактная драма «Свободная воля», несколько стихотворений. Во втором номере особое внимание читателей привлек его стихотворный репортаж «Ода полевым учениям», в котором высмеивались бессмысленные строевые занятия, проводившиеся в Офицерском подготовительном корпусе^{78}.

Преодолев былую ненависть к коллективному спорту, Эрик играл теперь в регби и в его своеобразную, весьма грубую разновидность, рожденную именно в Итоне, под названием «Игра у стены», до сих пор считающуюся привилегированным занятием, в котором могут участвовать только «королевские стипендиаты»: задача состоит в том, чтобы провести мяч по полю шириной всего пять метров вдоль кирпичной стены длиной 110 метров и забросить его на эту стену. Сохранившаяся фотография команды (12 человек) свидетельствует, что Эрик был высоким мускулистым парнем^{79}.

Однако критический настрой Блэра вскоре восторжествовал и в отношении спорта. Он считал, что эти игры основаны «на ненависти, зависти, хвастовстве, нарушении каких бы то ни было правил и садистском удовлетворении в насилии»^{80}.

Эрик часто спорил, как бы развлекаясь, подчас просто для того, чтобы отточить свою аргументацию^{81}. Не очень почитавший древнюю литературу, особенно философскую, он отчасти изменил отношение к ней, когда прочел «Диалоги» Платона. Один из соучеников Эрика рассказывал: «Я вспоминаю, как нас познакомили с… диалогом Платона, в котором Сократ спорит буквально ни о чем с массой людей, бесконечно доказывая, что они неправы, на самом деле только для того, чтобы заставить их мыслить. Я подумал, что этот человек похож на Эрика Блэра»^{82}.