Оружейная магия: начало

Я где-то видел или слышал что-то такое и не стал с этим спорить. С меня сняли рубаху, залили рану спереди и сзади прямо со стрелой лечебным настоем и приступили к извлечению инородного предмета. Пока карлик перерезал древко стрелы, было адски больно. Не уверен, что смог бы справиться с таким без посторонней помощи. Потом он взялся за наконечник и резко без предупреждения выдернул стрелу. В глазах потемнело, но сознания я не потерял. В кровоточащую рану залили лекарство, а я глядя на это думал, что если стрела порвала какую-нибудь кишку, то слабенький настой меня может и не спасти. Внутреннее кровотечение и содержимое кишечника легко могут убить меня. Снова пришлось пожалеть об отсутствии лечилки посерьезнее.

— Его нужно в Хатиол тащить, там лекаря найдем, — сказал Зарнай, помогая Валисиду бинтовать рану.

— Нет, нам в обратную сторону, — ответил я, увидев вопросительный взгляд моего малолетнего спутника.

— Но в Хатиол ближе, — изумился Кав.

— В другую сторону, — сказал я с нажимом, не собираясь объяснять случайному попутчику, почему нам нельзя в вольный город.

— Дело ваше, — развел он руками и, наверняка, догадываясь, что с нами далеко не все чисто и понятно.

— Далеко до ближайшего села? — спросил я.

— Чуть дальше, чем до Хатиола, — ответил карлик.

— Тогда немедленно беги туда. Позовешь кого-нибудь на помощь, — я вздохнул. — Оказали последние почести, — закачал головой.

— Просто так не помогут, — у карлика поникла голова.

— Сейчас, — я достал из кармана золотой. — Вот это аванс. Если приедут на телеге и помогут, то дам еще золотой.

— Понял, — заулыбался Зарнай и показал большую прореху между верхними передними зубами.

— Тогда торопись, а мы пойдем следом, — махнул рукой я.

— Бегом побегу, — сказал Кав и, развернувшись, побежал по дороге на север.

— Помоги встать. Нужно убраться отсюда, а то, как бы разбойники свою засаду не пришли проверять, — сказал я Кохобор.

— Думаешь, это была засада, и они ждали, что мы вернемся? — спросил Валисид, помогая мне встать и подлезая под мое левое плечо.

— Да кто же их знает. Может, они тут следы оставались заметать, а тут мы, но будем надеяться на лучшее, а рассчитывать на худшее. Да и даже пусть они тут следы оставались заметать разбойники их могут хватиться, — разъяснил я.

— Тогда может лесом? — предложил он.

— Вдоль края, — поддержал я.

— Ты думаешь, он вернется? — спросил мальчик, имея в виду карлика, когда мы уже зашагали.

— Будем надеяться, что вернется и не с целью нас ограбить. Мы вручили ему утосоль и сказали, что у нас есть еще, а это соблазн. Может привести кого-нибудь не чистого на руку и жадного до золота, — повздыхал я, шагая и придерживая левой рукой рану на животе.

Глава 13

Мне буквально с каждым часом становилось все хуже и хуже. В ране, как я ее не берег, начала пульсировать и с каждой минутой пульсировала все сильнее боль. Нутро горело все сильнее, несмотря на принятые снадобья. Переставлять ноги становилось все тяжелее. К вечеру раны воспалились так, что это было видно невооруженным взглядом, и поднялся сильный жар. Утром я не смог подняться на ноги и соответственно мы не смогли продолжать движение. Я выпил три лечебных настоя один за другим, но это не помогло. Меня бросало то в жар, то в холод и легче не становилось.

Юному Кохобор ничего не оставалось, как развести костер и ухаживать за мной в меру его сил и возможностей. Я слышал, как он клял себя, что не утащил из дома, когда сбегал от властей Хатиола соответствующий амулет. Я так понял, что дома у Кохобор он был и это был серьезный амулет из тех, что не купить в магазине. Я попытался объяснить, что ничего он угадать не мог, да и ни кто бы не дал ему собрать перед побегом вещи, так что винить себя было не в чем. Помогло, но не совсем.

Несмотря на все происходящее, старался вести себя оптимистично и не показывать подтачивающего меня ужаса перед близким окончательным исходом. Бодрился не для себя, а для Валисида и пытался убедить его, что все будет хорошо. Просил не плакать, но он не мог и часто ревел, размазывая слезы бессилия по щекам. За эти дни я стал для него самым близким на этом свете существом, и он не хотел потерять меня, как потерял деда. Парень не хотел смотреть, как я умираю на его глазах подобно старому волшебнику.

Выплакав к новому вечеру остатки сил хвостатый уснул, а я не мог. Лежал и скрипел зубами от жжения, жара и бессилия. Получалось только в пасть в состояние часто прерываемой легкой дремы. Не то нормально уснул, не то лишился чувств только глубоко ночью. Осознал происходящее, когда услышал утробное звериное рычание и громкие крики ребенка, отгоняющие от нас кого-то невидимого мне. Попробовал нашарить жезл, что бы хоть как-то помочь своему малолетнему защитнику, но этого при мне не было. На поясе остался только кинжал с коим я бы сейчас и муравья не победил.

— Валя, — стараясь громко, но на самом деле едва слышно позвал я, силясь при этом хоть что-то рассмотреть в ночной темноте.