Оружейник-2. Азартные игры со смертью [СИ]

Фух, кажется, пронесло! У меня отлегло от сердца. Ну, Нестеров, ну, сукин сын! Это же надо, предусмотрительный какой! Перед тем как одинцовская санчасть свернулась, стребовал официальный документ. Осознав все это, я с уважением взглянул на милиционера. Но во взгляде моем было не только восхищение, там появилось еще что-то… какая-то жадность, что ли. Так на призывном пункте «покупатель» смотрит на рослого мускулистого призывника или альпинист в магазине выбирает горное снаряжение. Как это ни странно, второе сравнение показалось куда более удачным. В нем имелась одна тонкость. От качества, от надежности приобретения всецело зависела человеческая жизнь, и даже не одна. На карту ставились жизни всех, кто окажется в связке.

Пока я все это переваривал, врач быстро пробежал глазами историю болезни, кивнул, вздохнул и задумчиво протянул:

— Пожалуй, пока побудете у нас в гостях. Выбирайте койку. Оставьте свои вещи. Николай Васильевич… — доктор кивнул на санитара, — сводит вас на укол и в столовую. Поешьте. — Тут пожилой медик перевел взгляд на развалившегося на койке высотника. — Борис Иванович, ты там овсянку не всю слопал?

— Какой там! — буркнул насупившийся пациент. — На кухне ведро целое сварили, не меньше. Уже второй день ем. Прямо в лошадь превратился!

— Поговори мне еще! — погрозил ворчуну санитар. — Овсянка при язве самое оно, лучшая еда. Обволакивает все в желудке, помогает язве зарубцеваться.

— Доктор, вы и ее, пожалуйста, накормите, — я положил руку Лизе на плечо.

Вместо ответа врач вопросительно поглядел на своего помощника.

— Может, что и осталось, — тот пожал плечами.

— В случае чего мы с Лизой овсянкой поделимся, — нашелся Нестеров.

— Я потом… мне совсем не хочется, — прошептала моя подруга.

— Сюда можно будет принести? — поинтересовался милиционер. Он прекрасно понял, что девушка просто не хочет оставлять брата, особенно сейчас, в период кризиса.

— Можно, — дал разрешение сторожил палаты.

Врач тут же метнул на него суровый взгляд, и высотник в раскаянии опустил голову, всем своим видом говоря: «Ну, вырвалось у меня… Чего уж теперь? Каюсь. Больше не буду».

— Можно, — теперь уже врач дал официальное разрешение. — Только глядите, чтобы объедков или крошек не оставалось. Нечего тут антисанитарию разводить.

— Это мы понимаем, — Нестеров кивнул.

— Ну вот, пожалуй, и все, — врач как бы подвел итог нашей встречи. — Теперь будем ждать.

Все сразу поняли, что это «ждать» относится к состоянию Пашки, и взгляды тут же обратились к пацану. Он лежал на койке, укрытый старым, побитым молью клетчатым пледом. Куртку с него сняли, сапоги тоже. Складывалось впечатление, что мальчишка просто спит. Нагасался в футбол со сверстниками, а потом пришел домой и, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Это светлое, жизнерадостное впечатление портило лишь одно — лицо у Пашки было абсолютно белое, даже с какой-то синевой. И этот неправдоподобно белый цвет не могло раскрасить даже желтое сияние электролампочки.

— Ждать, — еще раз произнес врач и двинулся к двери.

Проходя мимо Нестерова, он вернул тому его список болезней, заверенный подписью однцовского потрошителя кентавров. Я подумал об этом и вспомнил очкарика хирурга из колонии Крайчека. Если у того находились время и силы, чтобы препарировать этих тварей, то, судя по всему, у медперсонала Подольска, обслуживающего почти семь тысяч жителей, такой возможности не имелось. Врач действительно спешил. Это стало понятно по фразе, брошенной санитару:

— Николай Васильевич, проводишь товарища майора, а потом зайди в одиннадцатую. Я буду там, у Герасимова. Надо с ним что-то решать.

С этим самым Герасимовым видать было совсем плохо. Мысль о нем так крепко захватила медика, что тот перестал замечать все вокруг. Не попрощавшись, двигаясь словно сомнамбула, врач даже не вышел, а скорее вывалился за дверь.

— Э-хе-хе, — горько вздохнул санитар.

— Что, тяжелый случай, с этим вашим… Герасимовым? — поинтересовался милиционер.

— Да скорее непонятный, — отозвался санитар. — Петька Герасимов, разведчик из «Ашана», сегодня днем какую-то штуку раскопал. Вроде как возле самого периметра лежала. Приборчик какой-то. И самое удивительное, что рабочий оказался. Огонек на нем горел или что-то вроде того. Корче, не знаю, своими глазами не видал.

Приборчик… рабочий оказался… огонек… — от этих слов я почувствовал, что лоб начал покрываться холодной испариной.

— Очень интересно, — Нестеров позабыл о своей язве. Во взгляде, адресованном мне, сквозила нешуточная тревога.

— Так вот я и говорю, — санитар явно рассказывал о происшествии номер один в сегодняшнем выпуске Подольских новостей. — Что за штука такая Петька понять не смог. Решил всколупнуть и батарею добыть. Приятель его говорит, к плееру хотел приспособить. Батарейки у него, видите ли, закончились, а душа ну прямо жуть как музыки требует. Вот и наслушался. Как говорится, по полной…

— А дальше? Случилось то что? — я не утерпел.