Оружейник. Винтовки для Петра Первого

Я не обнаруживал ничем, что грядущие баталии меня сколько-нибудь волнуют. Однако едва ли пятая часть моих солдат бывали под огнем, а вместо четырех положенных по штату офицеров нас было двое с подпоручиком Викентьевым. Сие возмещалось избытком отлично подготовленных сержантов и капралов, давно уже годных к производству. В то счастливое время чины получали от государя на поле брани, так что подчиненные «засиделись» по моей вине на один-два ранга, чем имели право быть недовольны. Меня посещало странное чувство, как будто происходящее уже отчасти было со мной: снова в строю, снова во главе роты, только прежде я замещал умершего от раны «папашу Огюста», теперь же стал полноправным капитаном. Не слишком блестящее продвижение за пять лет. Если же считать время не по солнцу, а по умственным и волевым усилиям – каждый год стоил, самое меньшее, трех лет обыкновенных: кто знает, сколь высоко удалось бы взлететь, будь эта сила приложена в правильном направлении и в нужной точке. Наверно, мой путь к вершинам был не самым лучшим – и уж точно не из легких. Но он был мой. Не существовало другого человека, способного по нему идти.

Семеновцы стояли около Бешенковичей – там, где Двина, текущая от Витебска к юго-западу, выполняет поворот направо, как солдат на плацу, и устремляется к Риге. За время недавнего отступления через всю Литву полк перенес много нужды. Красивые голубые мундиры обтрепались и выцвели. Половина пожалованных государем лошадей пала от весенней бескормицы и дурного обращения. Солдаты ходили угрюмые, офицеры – злые. Чтобы добыть квартиры, моей роте пришлось бы вместо знакомства выдержать рукопашную со своими, и я предпочел расположиться в полотняных шатрах, несмотря на сырость. Лето выдалось необыкновенно дождливым: с прохудившегося неба беспрерывно лилась вода, сделавшая дороги труднопроходимыми.

Ночевавшие под крышей не долго пользовались сей привилегией, потому что шведы возобновили наступление и ясно стало, что они идут не на Великие Луки, как одно время опасались. Предприняв марш на северо-восток, Карл мог бы отрезать от России новозавоеванные земли, однако он двинулся в сторону Москвы. Прямой дороге на Оршу и Смоленск, хорошо подготовленной нашей армией к обороне, король предпочел путь через Могилев, и Шереметев вынужден был подчиниться выбору противника.

Государь предписал генерал-фельдмаршалу не принимать генерального сражения в литовских землях, а засекать лесные дороги, вступать в малые бои и причинять потери неприятелю на переправах и в дефиле между нескончаемыми болотами. Позиция у Головчина, на берегу речки Вабич, текущей параллельно Днепру верстах в тридцати западнее, казалась подходящей для этих целей. Подходы к реке, немногочисленные и узкие, прикрыли вдобавок полевыми укреплениями. Дальний обход или серьезные инженерные работы со стороны шведов дали бы нам время сосредоточить войска, посему никто из генералов не видел беды в некоторой их растянутости вдоль речной поймы. Дивизия Алларта на правом фланге стояла в двадцати верстах от центра позиции – на случай, если движение к Могилеву окажется обманным и Карл попытается броситься на Оршу, оставив русскую армию выбираться из болот за его спиной. Гвардия находилась между Аллартом и Шереметевым в готовности поддержать того, кто будет атакован, и шансы на участие в бою расценивались мною высоко. Однако коварный супостат не дал подраться. Перейдя ночью реку и считавшееся непроходимым болото, король вклинился в предрассветных сумерках между фельдмаршалом и князем Репниным, занимавшим левый фланг. Солдаты Аникиты Ивановича после упорного, хотя нестройного боя отступили в лес. Заняв их место, шведы разделили наши войска надвое и вынудили отступать к Днепру разными дорогами, позволив соединиться только на другом его берегу. Неприятель занял Могилев и получил разом квартиры для отдыха, запас провианта и удобную переправу через Днепр.

Это был урок! Ни стремительный Меншиков, ни многоопытный Шереметев не смогли ничего противопоставить решительной и остроумной тактике Карла. А я – смог бы? Меня как-то особенно уязвляло, что нагнавший страху на пол-Европы швед несколькими годами младше меня. Трезво рассмотрев все обстоятельства баталии, ответил себе – да, смог бы. Не только на месте фельдмаршала, но и на собственном. Более того – обязан был.

Нельзя рассчитывать, что противник станет переправляться именно там, где жду его я со своей ротой. Но шведский король, верхом и со шпагой в руке предводительствующий солдатами и увязший в трясине по лошадиное брюхо, представлял цель столь завидную и легкую, что целая рота на него не нужна: хватило бы полдюжины стрелков, чтобы изрешетить его вместе с драбантами.

Если бы моих солдат заранее разделили мелкими группами по разным полкам – где бы король ни решил атаковать, всюду он получал хорошие шансы нарваться на пулю. Причем с такой дистанции, что шведы ни помешать, ни ответить не могли, разве что артиллерией.