Оружейник: Записки горного стрелка. В самом сердце Сибири. Оружейник. Над Канадой небо синее

Очень обиделась рота гвардейцев, которую направили служить в Лиссабон: ее разоружили, и, кроме бронежилетов из СВМ и касок из этого материала, все остальное вооружение у них было португальским. Все нарезное оружие находилось на складе в Фаро, до которого еще надо добраться. Но южная часть Португалии неоднократно переходила из рук в руки от Испании к Португалии, поэтому расположить базу там было необходимо. Главной базой стал порт Фаро, где можно было скрыть черта в оригинальной упаковке, а очень удобная гавань в Сетубале довольно долго была вспомогательным пунктом дислокации. Слишком близко к столице, отсюда повышенное внимание со стороны иностранных разведок.

В ноябре король умер от сердечного приступа – обширный инфаркт. После него остались пятеро детей и несколько истеричная Луиза, королева-консорт. Консорт – это «ненастоящая», не имеющая права на престол. Послом туда я направил князя Василия Ивановича Долгорукого, одного из сыновей министра обороны. Он шебутной и страшный бабник, ни одной юбки не пропустит. Один из первых в России закончил корпус, командовал несколькими «Татьянами», принимал участие во всех военно-морских операциях. Эдакий гусар, жуир и свой человек в одном флаконе. Можно было поручать серьезные дела, а потом со смехом слушать то, что он докладывал. Умудрялся находить смешное практически в любом эпизоде. Через некоторое время он стал ближайшим другом королевы-матери и Катерины. Еще через некоторое время женился на забеременевшей Кате, через этот брак принес в Россию три крупных порта: Танжер, Луанду и Бомбей. Екатерина умудрилась выносить сына Долгорукого, которого папа – Василий Иванович, а не Иннокентий XI – посадил на престол в Португалии вместо полусумасшедших Браганса. Кстати, Екатерина и Василий очень любили друг друга и вообще служили образцом семейной пары, несмотря на шебутной характер Василия. А Екатерина полностью обрусела. Больше детей выносить она не смогла и всю свою любовь отдавала сыну и мужу. Она была крупная, фигуристая, а Василий был худощав и маленького роста. Смотрелись они уникально, особенно на пляже Полуночной Луны, когда Екатерина подняла уснувшего после обильного возлияния мужа и понесла его на руках по пляжу в «домик», где они остановились.

Вместе с голодом в Англию пришло, наконец, понимание, что быть изгоем не слишком удобно. Вначале, естественно, они делали вид, что у них все пучком, надеясь закупить все во Франции, и французские торговцы их решили не подвести и попытались заказать хлеба больше. На себя и на того парня. Однако меня этот вариант не устраивал, и я пригрозил остановить поставки во французские порты в Атлантике. Своя рубашка оказалась ближе к телу, поэтому муку перестали перепродавать на остров. Те сунулись к датчанам, у которых давно был налажен канал снабжения – почти вся Скандинавия питалась за счет поставок из России и Выборга. Но англичане не учли, что количество закупаемого ежегодно хлеба мне известно, и при попытке закупить больше, посредникам было отказано. Хлеб требовался всем, даже в Новом Свете. Швеция и разговаривать с англичанами не стала, так как незаметно поставить такое большое количество не могла.

Вышли напрямую, давно отсутствовавший английский посол явился в ноябре в Выборг. Граф Карлейль прибыл на двух кораблях с огромным количеством слуг, дьячков и секретарей. Было видно, что англичане решили забить собой все вокруг и всерьез рассчитывают обосноваться в Выборге. Маленький домик бывшего посла Кромвеля им не подошел, они, через Артамона Матвеева из Посольского приказа, обратились с просьбой построить большое посольство. Усселинкс им отказал в этом удовольствии и выселил посольство в Москву. Там у них был большой дом, который было приказано перестроить в каменный. Здесь, в Выборге, использовать только то здание, которое есть. Плюс до вручения верительных грамот разговор вообще беспочвенный. Мы свое посольство давно из Лондона отозвали, еще во времена Кромвеля.

Первые неудачи не смутили посла, и он записался на прием, временно распихав свою свиту по гостиницам. Уезжать в Москву он, было отчетливо видно, не собирался. На прием прибыл не один, а в сопровождении шестнадцати человек. Заметно влияние французского двора, и граф даже по-английски говорит с французским акцентом. Очень много украшений, рюшек, камзол голубого цвета расшит золотом. Этикет ему известен, довольно опытный дипломат. Русского, правда, не знает или скрывает это. Вся беседа шла через двух переводчиков. Томас не нашел на графа никакой информации кроме того, что он давно в свите Карла и жил с ним в Париже. Кстати, в посольстве вообще не оказалось женщин, что подозрительно. Последовала попытка вручить верительную грамоту, которую я остановил: