Оружейники / The Weapon Makers

Несколько минут спустя он уже соединял местный телестат с одной из собственных релейных систем. Таким окольным путем, скрывая свое местонахождение, вызвал Торговый Дом оружейников.

18

На экране появилось изображение Питера Кадрона. В этот момент он смотрел в сторону и оживленно разговаривал, но с кем, Хедрок не видел и не слышал — звука не было. Беседа продолжалась некоторое время, и у Хедрока была возможность представить себе» реакцию бывшего члена Высшего Совета, когда тот его увидит.

Прошел почти месяц с той достопамятной ночи, когда Хедрок, защищая себя, вынужден был выступить против Торгового Дома оружейников.

Кадрон взглянул на экран и замер, затем быстро включил звук.

— Хедрок! — воскликнул он. — Это вы!

Радостная улыбка осветила его лицо, глаза заблестели.

— Хедрок, где вы были? Мы всеми способами пытались связаться с вами.

— Какой мой статус в Торговом Доме оружейников?

Кадрон выпрямился.

— Уходящий в отставку Совет уполномочил меня извиниться перед вами за наше истерическое поведение. Должны признать, что нами овладело настроение «толпы», виной чему чрезмерное напряжение. Я лично сожалею, что так получилось.

— Благодарю вас. Означает ли это, что о заговоре против меня и речи быть не может?

— Клянемся честью! — Он помолчал и вновь заговорил: — Хедрок, слушайте, мы сидели как на иголках и ждали, когда вы объявитесь. Как вы знаете, императрица без всяких усилий на следующее утро после штурма сняла запрет с суперлайнера.

Хедрок узнал об этом на борту корабля, когда возвращался на Землю, и сейчас только сказал:

— Продолжайте.

Кадрон был взволнован.

— Мы получили от нее потрясающее предложение — официальное признание Торгового Дома оружейников и участие в правительстве. Это самая настоящая капитуляция.

— Вы, конечно, не пошли на это, — промолвил Хедрок.

— То есть как?.. — Кадрон застыл с широко открытыми глазами.

— Надеюсь, Совет не принял это предложение, — твердо продолжал Хедрок.

— Вы должны ясно представлять себе, что не может быть оснований для переговоров между двумя диаметрально противоположными сторонами.

— Но, — возразил Кадрон, — вы ведь сами говорили об этом, как о причине вашего появления во дворце.

— Это был лишь предлог. При настоящем кризисе цивилизации нам необходимо присутствие своего человека одновременно в Торговом Доме и во дворце. — Голос его звенел, и он продолжал говорить, не давая Кадрону вставить слово. — Торговый Дом оружейников представляет постоянную оппозицию. Беда оппозиционных сил прошлого состояла в том, что они всеми путями старались захватить власть — слишком часто их критика была нечестной, а намерения порочными. Высший Совет должен сделать все, чтобы не допустить проявления подобных качеств у своих последователей — отныне и впредь. Пусть императрица сама разбирается с порожденным ею хаосом. Я не говорю, что она виновата в коррупции, охватившей империю, но ей пришло время взяться за наведение порядка в собственном доме. Торговый Дом оружейников останется во всех отношениях сторонним, хотя и заинтересованным наблюдателем. Он будет соответствовать наивысшему эталону и помогать тем, кому придется защищаться от деспотии во всей галактике. Производители оружия будут продолжать торговать им и оставаться вне активной политики.

— Вы хотите, чтобы мы… — начал было Кадрон.

— …Продолжали заниматься своим обычным делом — и не более того. А теперь, — Хедрок улыбнулся, — я очень благодарен судьбе, что она свела меня с вами, Кадрон. Пожелайте счастья бывшим членам Совета. Через час я появлюсь во дворце; никто из вас больше не получит от меня никаких вестей. Прощайте! И удачи вам.

Он выключил телестат и ощутил, как старая знакомая боль наполняет душу. Ну вот, опять ему приходится уходить. Да ладно, печалиться не стоит, подумал Хедрок, преодолевая чувство одиночества, и точно в намеченный час направил свой автоплан в сторону дворца.

Он уже переговорил с Иннельдой, и его сразу пропустили в покои императрицы.

Встреча получилась не слишком-то радостная. Она ждала его в саду на тридцать четвертом этаже, где обычно принимала посетителей. Супруги сели под пальмой. Дул легкий ветерок, откуда-то струился мягкий рассеянный свет. Иннельда не ответила на его поцелуи, разве что покорно, как рабыня, приняла их. И он устремил на нее пристальный взгляд: она сидела прямо, подобравшись и как бы застыв — статная женщина с овальным, несколько удлиненным лицом, непроницаемым, словно каменным.

Это неспроста, подумал Хедрок, что-то за этим кроется. Нужно выяснить.

— Иннельда, что случилось? — спросил он, несколько отодвигаясь.

Она промолчала, и Хедрок настойчиво продолжал:

— Первое, что я обнаружил, когда вернулся, — принц дель Куртин, почти в буквальном смысле слова твоя правая рука, удален из дворца. Почему?

От этого вопроса она, казалось, пробудилась и заговорила с оттенком былого жара в голосе.

— Кузен имел неосторожность выступить с критикой моего проекта и отвергнуть его. Я не потерплю издевательства, даже со стороны тех, кого люблю.

— Принц дель Куртин издевался над тобой? — изумился Хедрок. — Совсем на него не похоже.