Оружейница

— Позавчера из Порто-Франко прилетел АН-12 со срочным грузом и людьми. Он доставил и вот эту папочку, посмотрите.

Я открыла папку, стала листать файлы и почувствовала, что начинаю краснеть. Там была краткая биографическая справка с фотографией (родилась, крестилась, училась), затем копия моей зачётки и отзывы и с кафедры, и из Ижевска, причём от лестности характеристик у меня стали гореть уши уши.

Генрих Карлович весело усмехнулся и сказал:

— Я вполне доверяю источнику этих характеристик и буду рад видеть вас у себя. Хотя конечно вам предстоит доказать соответствие этим характеристикам делом. Вы попали к нам в чертовски удачное для себя время, в ближайшие дни будет принято решение о проведении конкурса на разработку автомата под местное производство, и для вас это наилучший вариант показать себя в деле. Ну что, согласны?

Я глубоко вдохнула и кивнула головой:

— Конечно, согласна!

Генрих Карлович довольно кивнул головой:

— Я в вас не сомневался и, кстати, такая же папочка прилетела и насчёт некоего Смирницкого Сергея Андреевича, — Генрих Карлович хитро посмотрел на меня, а я почувствовала, что снова густо краснею. — Этот молодой человек навострил лыжи к нам и прибудет по окончании мокрого сезона. Так что я получу ещё одного спеца, ну, а вы… — Генрих Карлович улыбнулся. — Вам я желаю счастья!

Анна Алексеевна протянула мне две бумаги:

— Это ваше заявление на получение гражданства и обязательство.

Я прочитала и подписала бумаги.

Анна Алексеевна протянула руку:

— Пожалуйста, «ай-ди» и… — тут она нажала на кнопку селектора, — Настя, зайди, пожалуйста.

Настя вошла и подошла ко мне.

— Ну вот, Настя, твоей маме предложили ОЧЕНЬ хорошую работу и, естественно, гражданство протектората. А ты готова принять гражданство сейчас, по заявлению матери, или решишь сама по достижении двенадцати лет?

Настя посмотрела на Анну Алексеевну, потом на меня.

— Я как мама.

У меня замерло сердце! Настя впервые, не в шуточной пикировке один на один, а на полном серьёзе и при посторонних людях назвала меня мамой! В этот момент понятие «ответственность» повернулось ко мне своею самой увесистой стороной.

Углубившись в размышления на эту тему, я пропустила последние слова, обращённые ко мне, и вернулась в реальность, только когда Анна Алексеевна положила передо мной заявление о предоставлении гражданства для Насти. Прочитав и подписав, я вернула его Анне Алексеевне, и та, взяв наши с Наськой «айдишки», вышла из кабинета.

— Так. А теперь, если вы не против, мы вернёмся к нашим делам, — Генрих Карлович посмотрел на меня. — Вы не будете возражать, если я буду звать вас Сашей?

Я слегка смущённо засмеялась

— Да ради бога, я ведь не учительница младших классов, — Генрих Карлович заразительно рассмеялся.

— Ну вот и отлично! Молодой и красивой девушке более приличествует обращение по имени, а с отчеством вы ещё наслушаетесь. А теперь дела наши скорбные. Пока вы, Сашенька, будете стажёром, ваша зарплата будет составлять семьсот экю. На двоих вам этого будет вполне достаточно.

— Генрих Карлович, а какой срок стажировки?

— Один-три месяца, в зависимости от того, как вы себя покажете. Так, и сразу, чтобы вы, девочки, не беспокоились — жильё вам будет выделено уже завтра. Вернее, завтра оно будет оформлено, а переночевать вы сможете уже сегодня, правда, с мебелью будет напряг — дом построили две недели назад. Ну, да одну ночь как-нибудь перекантуетесь, или можете переночевать в гостинице.

— А какая у нас будет квартира? — полюбопытствовала Настя.

Генрих Карлович снова засмеялся.

— Здесь практически не строят многоквартирных домов классического типа. Или индивидуальный дом, или от двух до восьми хозяев, но с индивидуальным входом для каждого хозяина. Вам предоставят, с учётом прибытия вашего, Сашенька, молодого человека, а также ожидаемого пополнения вашего семейства, двухэтажный индивидуальный дом из пяти комнат, с учётом того, что вам будет нужно рабочее место и дома.

Я пару секунд поменжевалась, но всё-таки решилась.

— Генрих Карлович, извините, пожалуйста, а есть ли возможность дать нам одноэтажный дом? Пусть даже и не такой роскошный.

В глазах у Генриха Карловича мелькнуло понимание.

— Саша, простите, это связано с вашей инвалидностью? В той папочке был только сам факт наличия у вас третьей группы без указания причины, а учитывая, что вами вплотную заинтересовались в Ижевске, я подумал, что у вас ничего особо серьёзного нет.

Я взяла со стола ручку и постучала по гильзе. В этот момент в кабинет вошла Анна Алексеевна и протянула нам наши «ай-дишки» и ещё тёплые карточки с эмблемами протектората и восьмизначными номерами. Генрих Карлович подождал, пока мы заберём карточки, и обратился ко мне.

— Саша, у вас нет ноги?

— Увы, уже четыре года моя левая нога заканчивается в пятнадцати сантиметрах выше колена. Генрих Карлович, на работе это мне не помешает, но если есть хоть малейшая возможность обзавестись одноэтажным жильём…

— Знаете, Саша, а я ведь ничего не заметил, ну прихрамывает человек чуть-чуть, мало ли почему. Вам на рабочем месте что-нибудь дополнительное нужно?