Оружейный барон. Том 2

— Поздравляю, теперь вы официально носите титул барона, — брезгливо выдавливает секретарь и садится в машину.

Его подчинённые и сопровождающие бегают как муравьи. Все рассаживаются по автомобилям и уезжают. Так себе церемония, если честно. Даже в дом не зашли…

Стою и смотрю на испачканный красной краской палец. А ведь и правда, такую подпись подделать тяжелее, чем простую почеркушку.

Пётр Николаевич с коробкой в руках всё это время стоит позади и ждёт указаний.

— Отнесите, пожалуйста, презент в мою комнату, а затем возвращайтесь к своим делам, — приказываю.

— Как вам будет, Ваше Благородие. Поздравляю с получением титула, — уходя, говорит он.

— Ага, всё самое интересное только начинается, — я иду следом.

В гостиной меня уже ждут важные гости. Надеюсь, переговоры пройдут успешно, особенно если учитывать, что я собираюсь выдвинуть ультиматум. Посмотрим, как отреагирует папочка…

Захожу в дом. Семейка Васильевых сидит на диване в полном составе. Рядом стоят сразу семь охранников. Моя бабушка успокаивает Марину, и поэтому с моей стороны присутствует только управделами.

— Что ж… — громко начинаю я. — Все мы здесь друг другу не рады и хотим, чтобы этот день закончился побыстрее. Поэтому сразу к делу.

— Давай говори, что тебе надо, — сквозь зубы рычит Михаил Сергеевич. — Моя дочь не заслужила то, через что ей пришлось пройти.

— Договор, пожалуйста, — забираю три экземпляра у управделами. — Итак, приступим. Я обязуюсь передать вам свою крепостную Елену Алферову, которая будет обязана сменить фамилию. Вы гарантируете, что она в течение всей жизни не покинет Хабаровск ни при каких обстоятельствах.

— Чего?! — возмущается её мать. — Миша, скажи что-нибудь!

— Не встревай! — гаркает он. — Дальше.

— Алферов Марк Алексеевич также будет обязан сменить фамилию и откажется от всех прав на наследование титула своего отца. Члены семьи Васильевых обязуются не вступать в тайное или открытое противостояние с семьёй Алферовых. Любое посягательство на жизнь, здоровье или свободу будет расценено как нарушение данного клятвенного договора.

— Немыслимо… — шепчет мать.

— В качестве суммы выкупа за крепостную Елену семья Васильевых обязуется разово перечислить полтора миллиарда рублей на счета семьи Алферовых, а также осуществлять ежемесячный платёж в размере пятидесяти миллионов рублей до тех пор, пока жива Елена.

— Сколько?! — возмущается Михаил Сергеевич.

— Десятую часть вашего годового дохода, — уточняю я. — Или вам жалко столько денег ради дочери? Вот, можете ознакомиться подробнее.

Я отдаю один экземпляр и подзываю управделами, чтобы тот подал… банку с краской? И тут она! Вот что значит, когда не знаешь местные порядки.

Васильев внимательно изучает договор, его жена буровит меня взглядом, будто хочет съесть. Елена с сыном на руках полностью игнорирует происходящее и лишь гладит спящего Марка по головке.

— Мы согласны, — Михаил Сергеевич кладёт договор на стол и смотрит на управделами. — Я буду подписывать.

— С вами приятно иметь, — ухмыляюсь я и отдаю два оставшихся экземпляра.

Мы оба «расписываемся» и семья Васильевых в полном составе покидает особняк. Управделами потирает кулаки в предвкушении больших денег, которые должны прийти в течение недели, а я обдумываю слишком быстрое согласие папика…

Не может быть всё так просто. Такой грубый и дерзкий тип, и так легко сдался? Не… Я в это не верю. Он однозначно готовит какую-то свинью.

Но к самому страшному я же подготовился, поэтому лишний раз переживать смысла нет. Я со спокойной душой отправляюсь завтракать в одиночестве. Теперь я не боюсь, что меня отравят. Больше нет.

Постепенно время подкрадывается к пяти часам вечера. У нас назначено заседание совета заместителей.

Оно проходит в большом зале на втором этаже. За круглым столом, помимо управделами, сидят: зам по социальной политике, зам по строительству, зам по бизнесу и инвестициям, зам по безопасности — Пётр Николаевич, зам по ЖКХ.

Имена и фамилии мне запоминать лень, да и я с ними никогда не ладил. Мне достаточно лиц эти взрослых мужиков и их должностей.

По понятным причинам они поначалу не воспринимают меня и гнут свою линию. В основном звучат предложения продать крепостных, чьи дома разрушены. Раненых, кстати, тоже. А тяжелораненых не лечить. И всё ради экономии бюджета.

— Так не пойдёт, — отрезаю я. — Если другие крепостные увидят, что мы выкидываем людей при первых трудностях, то их настроение, а с ним и трудоспособность, сильно снизится.

— Но они же крепостные, — возмущается зам по бизнесу. — Они обязаны работать!

— Работать можно по-разному, — парирую я. — Мой отец погиб, защищая этих людей, и мы должны с уважением относиться к его жертве. Этот инцидент станет отправной точкой к новым преобразованиям. Я вот сижу и слушаю вас… Аж уши вянут. Не лечить больных? Вы серьёзно?!

— Это сэкономит около десяти миллионов рублей, — блеет зам соцполитике.

— Ещё раз скажете нечто подобное и пойдёте убирать говно за больными, — я повышаю голос. — Люди — это самый важный ресурс! И я не позволю разбазаривать его!

— Простите, Ваше Благородие, — недовольно бурчит он.