Оружие для Слепого

– Пошла ты… – и Баратынский дал несколько направлений, одно похлеще другого. А затем заорал так, чтобы жена услышала сквозь дверь:

– Да сдохла она, уже похоронили, и я успел помочиться на ее могилу!

Чтоб и ты сдохла! – и Павел Павлович с чувством глубокого удовлетворения и выполненного долга нежно положил трубку на рычаги телефона.

А сам устало опустился на банкетку рядом с телефонной тумбочкой, ожидая эффекта, который произведут его слова на спрятавшуюся за дверью жену. Та на время затихла, оцепенев. Минуты через три ключ медленно провернулся в замке, дверь распахнулась.

Софья Сигизмундовна стояла, держа в руке бронзовый канделябр.

– Я знала, что ты мразь, но не думала, что до такой степени.

– Это я мразь?

– Да, ты. Сейчас же позвони ей и извинись.

– А кто оплатит звонок? Или ты, может, рассчитываешь, что я стану платить за твои разговоры? Оплати-ка сперва счет, а потом звони подруге и узнай, как она со своим климаксом живет! Тебе ее опыт пригодится.

– Ты геморроидальный старик, выживший из ума!

– Это я-то?

– Ты! Ты!

– Я геморроидальный?

Вот это уж было наглой ложью, но опровергнуть ее муж не решался, пока в руках жены был канделябр.

Он понимал: одно слово, и сие грозное оружие может со свистом преодолеть пространство между ним и женой. А удар тяжелым канделябром – это даже не книгой, это серьезно, а то и смертельно.

– Послушай, – вдруг сбавил тон Баратынский, – давай успокоимся. Покричали, пошумели и хватит. Давай эту квартиру разменяем.

– Я менять не стану, меня она устраивает. Это квартира моих родителей, забыл?

– Ты опять за свое. Я тебе предлагал уже десять вариантов, я тебе еще доплачу.

– Лучше себе доплати и убирайся отсюда к какой-нибудь из своих лаборанток. Что, теперь ты им, старый хрыч, не нужен?

– Нужен, – приосанился Павел Павлович, – я еще как бабам нужен.

– Ты-то нужен? Да у тебя вся жизнь уже свелась к кефиру и к сортиру.

– Кефир – вещь полезная, – резонно заметил муж.

Жена, держа подсвечник, как кинжал или милицейскую дубинку, двинулась к телефону. Баратынский, прижавшись к стене, отступил от телефона. Жена подошла к аппарату, сняла трубку и принялась набирать код Питера. Муж присел на корточки, словно поправляя тапок, и резко вырвал шнур из колодки. Софья Сигизмундовна побледнела, се щека задергалась, как студень на тарелке, на лбу выступила жила, набрякшая кровью, приоткрывшиеся губы обнажили острые редкие зубы.

Казалось, сейчас она, как кошка, бросится на мужчину, вцепится зубами в его тройной подбородок и начнет рвать мясо, подбираясь к артериям. А затем, когда хлынет кровь, усядется на поверженном сопернике с окровавленным ртом и примется безумно и радостно хохотать.

Муж счел за лучшее ретироваться. Колодка от телефона с обрывком провода осталась в его сжатом кулаке.

Жена поняла, что проиграла: муж таки лишил ее средств связи. Как подсоединяются провода, она понятия не имела, а ведь связь во время ведения военных действий – самое первое дело. Это нервы войны, по которым передаются все приказы и распоряжения, по которым можно в случае чего вызвать подкрепление или санитарную службу, чтобы унести с поля боя раненых или оказать первую помощь. Бесполезную теперь телефонную трубку женщина положила рядом с аппаратом и от души саданула ногой в дверь мужа.

Тот хохотал раскатистым басом, полностью убрав звук телевизора, чтобы тот не мешал ему наслаждаться мучениями жены.

– Ах, так, – закричала она, – тогда тебе будет стыдно! Я пойду к соседям и позвоню от них.

– Иди, иди, – сказал муж, – посмотрим, кому из нас будет стыдно. Не забудь только сказать им, что ты не оплатила счет. И, кстати, не забудь поинтересоваться у своей питерской подруги, импотент я или нет.

Пусть расскажет тебе, как мы с ней плыли на теплоходе в Кижи и как потом поселились в соседних номерах Петрозаводской гостиницы. Пусть все расскажет, это тебе будет интересно, если, конечно, ее вдобавок к климаксу не одолел склероз.

Машинально наградив мужа эпитетом «вонючий кобель», жена уже засомневалась, стоит ли звонить подруге, но и оставаться долее в квартире не могла.

* * *

Слух Светланы Жильцовой обострился до такой степени, что она даже слышала тиканье часов у себя на запястье. Скандал в квартире площадкой ниже вроде бы улегся, крики затихли.

«А может, это передышка перед контратакой, – подумала Светлана. – Ну, да Бог с ними, в каждой избушке свои погремушки, мне-то что…»

И тут она боковым зрением увидела, как в арку въезжает белая «Волга» – комби. На часах было ровно семь без каких-то секунд. «Волга», неуклюже развернувшись, уткнулась передними колесами в бордюр и замерла. Теперь следовало смотреть в оба. Придерживая левой рукой немного сбившийся на бок фальшивый живот, Светлана подалась к стеклу.

– Один, – сказала она себе, увидев, как мужчина в темных очках закрывает переднюю дверцу машины и ставит ее на сигнализацию.