Оружие Древних

Шенн склонил голову. Он понимал Далмиру и видел, что девушка чего–то ждет. Он был несказанно рад, когда нашел ее в пустыне, помнит, как она смотрела на него тогда. Так же, как смотрит сейчас…

— Далмира, ты всегда останешься для меня лучшей из женщин. Всегда!

Ее глаза заблестели.

— Но сейчас мы воины. И ты, и я. Мы выполняем приказ. От нас зависит много, так много, что ты и представить не можешь. Хаггар и некоторые воины косо смотрят на тебя. Я их понимаю. Женщина в отряде… это определенные неудобства. Я был рад, когда встретил тебя, а теперь все время думаю, что с нами ты в опасности! Я не знаю, какой из тебя воин, возможно, ты многому научилась, но… Мне тяжело. Тяжело смотреть на тебя равнодушно, говорить ровно, на что–то просто не обращать внимания. Но мне нельзя поступать иначе. Представь, что будет, если я стану относиться к тебе не так, как к остальным? Ты понимаешь меня, Далмира?

— Понимаю, Шенн.

За многие дни ей впервые хотелось плакать. Нет, он не нагрубил ей, не отверг. Просто указал на то, что она видела и сама — но считала свои чувства выше чужих взглядов и досужих разговоров. Ей было плевать. А ему — нет…

— Хватит сидеть, подъем! — Хаггар поднялся на ноги и взмахнул секирой. — Быстрее спустимся — дольше отдохнем.

Пройдя меры две, воины обнаружили, что случившийся в далекие времена оползень обрушил часть природной стены, превратив ее в достаточно удобный спуск. Конечно, спускаться следовало не торопясь, дабы не сломать ноги и шею на острых камнях, но воины и не торопились, а вскоре наткнулись на еле заметную тропку. Звери тоже хаживали здесь, по всей видимости, спускаясь к воде, которой не хватало наверху.

Водопад обрушивался в небольшую лагуну, берег ее был каменист и гол. Далее вода устремлялась в ущелье, заросшее низким кустарником. Даже в разгаре дня оно казалось мрачным и темным. С другой стороны лагуны тянулось заросшее бурой осокой болото.

Воины радостно бросились к воде, пили и брызгались, как дети. Многие посрывали доспехи, чтобы поскорей искупаться, и Хаггар махнул рукой, решив, что сам присмотрит за округой. Место казалось безопасным, исключая болото, за густыми зарослями которого десятник решил присматривать в первую очередь.

Эвран первым разделся донага, ничуть не стесняясь девушки, и нырнул в озерцо. Эшнарец последовал его примеру. Далмира отвернулась. Остальные зашли в воду в штанах. Хаггар насупился:

— Эй, Эвран, стыд дома оставил?

— А что это такое? — усмехнулся гурданец, глядя на Далмиру. — Или она мужчин еще не видела?

— Прикройся. Думаешь, кому–то интересно смотреть на твою задницу? — резко проговорил Шенн.

— Почему же только на задницу? — деланно удивился Эвран. — У меня есть и другие достоинства!

Стоявшие рядом Кронир и Эрбин расхохотались.

— Весьма достойные достоинства! — поддакнул Эрбин.

— Бессовестные мергины, — презрительно процедил умывавшийся у берега Идгерн. Услышавший слова Улнар удивленно поднял голову: странно, что эмон на стороне девушки. Он вспомнил, как Идгерн слушал признания Далмиры о том, как она примкнула к бунтовщикам и видел выражение его лица. Презрение и злоба были на нем. Как и сейчас. Впрочем, вольный воин давно подметил, что гурданец и эмон недолюбливают друг друга, и опасался, как бы их неприязнь не вылилась в нечто большее.

Но, если Эвран и слышал — то не подал вида, а наплававшись, не торопился одеваться, расхаживая по берегу нагишом.

— Не замерзнешь? — пошутил, проходя мимо, Кронир.

— Я северянин, — ответил Эвран, поглядывая в сторону Далмиры. Девушка сидела спиной к озеру.

— Что отвернулась? Погляди на меня, красавица! Может, понравится?

Хаггар поднялся, едва сдерживая ругательства, но Далмира вскочила первой. Повернулась. Семир лихорадочно натянул штаны.

— Я не вижу ничего достойного внимания, — спокойно произнесла девушка. — Должно быть, лишь одежда делает тебя мужчиной. Более ничто.

Хаггар оглушительно захохотал, махнул рукой и, довольный, вернулся на место. Далмира отвернулась и села. Эвран криво усмехнулся. Насмешка дерзкой девчонки не смутила гурданца. Он погулял еще минуту и оделся.

— Вот там река делает поворот. Ты можешь искупаться там.

— Я так и сделаю. Спасибо, Хаггар.

— Только будь осторожна. Если что–нибудь заметишь — кричи, — сказал вольный воин.

— Конечно.

— Ты можешь искупаться, Хаггар, — сказал, подходя к ним, Улнар. Он был без доспехов, босиком, в штанах и рубашке без рукавов.

Десятник поднялся:

— И правда, пойду, окунусь. Давно я не чувствовал себя таким грязным.

— У тебя татуировка, как у Хаггара, — сказала Далмира разводившему огонь воину. — Почему?

— Это знак Братства. Все вольные воины имеют его, — Улнар поближе показал предплечье с вытатуированным громиром. — Это громир, священный для арнов зверь.

— Я видела многих зверей, но такого… Он с крыльями! Он велик?

— Говорят, огромен. Я не видел его живым. Громира трудно встретить, и увидеть его может не каждый. Он одан среди зверей и может повелевать любым животным… Так написано в одной книге.

— Ты читал книги? Ты же воин, а не фагир! — улыбнулась девушка. — Где ты научился читать?

— В школе «Двух Мечей».