Оружие Древних

— Я понимаю вас. Нашей вражде много лет, но те времена проходят, и уже прошли. Когда вы вернетесь домой, спросите, много ли было нападений за последние луны? Ни одного. Теперь я правлю морронами, все племена подчиняются мне и слушаются одного моего слова! Если вы не примете союза, мы уйдем из Кхинора, и тогда вашими соседями станут гротхи. Со мной вы еще можете договориться, а вот с ними…

— Ну, хорошо, — сказал Шенн. — А что потом? Если мы разобьем гротхов?

— Будет мир. А Кхин станет нашей границей, как было всегда. И пока я жива, ни один моррон не пересечет ее и не прольет кровь арна. Разве этого мало?

— Что же вы будете есть? — с сарказмом спросил Хаггар.

— Ведь вы еще живы, — ответила Ош–Рагн. — Значит, у нас есть еда.

— Нам надо подумать, — сказал Шенн.

— Думать некогда! — прервала его Ош–Рагн. — С каждым часом гротхи все ближе. Разведчики сказали: их орды повернули на север, в страну эльдов, и у нас есть немного времени. Эльды имели достаточно сил, чтобы сдерживать мой народ, быть может, они задержат и гротхов… Даю вам время до конца этой луны. К этому сроку мои разведчики прибудут в долину Семи Рек, и если армии арнов там не будет, моя орда уходит на юг.

Пленники молчали. Невероятное спасение предполагало еще более невероятный союз.

— Хорошо, — прервал общее молчание Шенн. — Я передам твои слова одану.

Глава 23. Старые враги

— Она высыпала твое зелье! — сказала Далмира, шагая рядом с Улнаром. — Я все видела!

— Она сделала это, чтобы я вернулся, — проронил воин.

— И ты вернешься? Прости, наверно, тяжело об этом думать.

— Непросто, — оветил воин. — Время еще есть… я решу.

— Ты решишь, жить тебе или умереть? — переспросила Далмира.

— Ведь это в моей власти, — сказал он, посмотрев ей в глаза, и Далмира вздрогнула. Взгляд воина был спокоен, и девушка поняла, что черное зелье Гунорбохора не властно над его душой. Крепость духа вольного воина поражала ее, и Далмира чувствовала, что отчаянно жалеет его, жалеет так, словно он был ей близким человеком, дороже Шенна…

Даже после невероятного освобождения Хаггар не разговаривал с Улнаром и даже не поблагодарил его. Десятник готовился принять смерть, но никак не милость от заклятых врагов и шел, осыпая бранью морронов и их белых прислужников. Черная тень пролегла между двумя друзьями, и ее было не перешагнуть.

Оружие и доспехи им вернули, и впервые арны шли через Кхинор, не таясь.

— Мастер Шенн, что ты думаешь обо всем этом? — спросил Эрбин. Из головы эшнарца не шла груда асиров, небрежно высыпанная в пыль у их ног, и он мысленно проклинал Хаггара, не позволившего взять хотя бы пригоршню.

— Придем к одану и расскажем ему все.

— Только без меня! — заявил эшнарец. — Да за такие слова одан заточит нас в подземелья похлеще Анвинорских! Да что б у меня борода отвалилась, я к одану не пойду! Переплывем Кхин, а там и разойдемся.

— Поступай, как знаешь, — проронил Шенн, думая о своем.

— А как же награда, Эрбин? — спросила девушка. Эшнарец схватился за голову:

— Забыл! О, боги Эшнара! Значит так: сперва мы получаем награду, а уж потом, когда я уйду, мастер Шенн говорит о союзах, договорились? А, мастер Шенн?

— Хорошо.

Шенн думал о том, сколько времени им понадобится, чтобы добраться до Ринересса. До наступления новой луны оставалось дней двадцать, этого должно хватить, если не случится что–нибудь непредвиденное. Куда уж непредвиденней, вздохнул фагир, вспоминая разговор с Ош–Рагн. Пошли за оружием Древних, а вместо него принесем союз с морронами… Как одан воспримет это, Шенн не представлял, но, зная крутой нрав одана, нужно готовиться к худшему. «Как бы то ни было, свой долг я исполнил, — думал фагир, шагая след–в–след за десятником — привычка со времен юности в лесах. — И если одан заточит меня в тюрьму — пусть будет так, но я должен передать послание морронов! Я знаю, насколько страшны гротхи, и надо убедить одана, что лучше союз со старым врагом, чем противостояние с новым, более страшным противником».

Прошел день и прошла ночь. Отряд двигался к верховьям Кхина, туда, где Ош–Рагн и собиралась встретить врага. «Будь у морронов лодки, мы давно бы переправились на наш берег, — думал Улнар, оглядывая пестрящую солнечными бликами великую реку. — А теперь придется идти в верховья. Что ж, не впервой».

Противоположный берег заметно приблизился, воины видели поднимавшиеся над водой островки, сначала песчаные, затем уже густо заросшие лесом. Здесь в Кхин впадали семь рек, и это место называлось Семиречье. На деле рек было много больше, к ним присоединялись бегущие с заснеженных гор многочисленные ручьи. Местами Семиречье представляло собой болото, местами — каменистые равнины, изрезанные синими лентами рек. Арны не любили эти места из–за отдаленности от городов и крепостей, что обеспечивали защиту от кочевников, и селений тут не строили. Северные варвары предпочитали горы, изредка спускаясь сюда ради охоты на диких крогов. Эти места были безлюдны, редкие одиночки и изгои осмеливались селиться в этих местах, зная, что в случае опасности им придется полагаться лишь на самих себя…