Оружие христианского воина

Заслуживаешь же ты не только позорного знака, но и пагубного воздаяния. Хочешь узнать свое воздаяние, ты — всякий, кто борется за мир? Вот что тебе отвечает Павел — знаменосец воинства Христова: «Плата за грех — смерть». Кто примет участие в блистательном военном походе, если ему угрожает смерть тела? А ты готов получить в оплату позорную смерть души? Разве ты не видишь, с какой радостью люди преодолевают все трудности, как дешево они ценят жизнь, с каким жаром, отталкивая друг друга, бросаются на врага в тех бессмысленных войнах, которые ведут люди в зверином бешенстве или же по несчастной необходимости, когда дух воинов подстрекает величина добычи, устрашающая жестокость победителя, стыд позорного бесславия или же, наконец, жажда похвал! Какая, спрашиваю тебя, плата достается с таким риском, с таким рвением? Что их похвалит полководец — жалкий человек? Что их прославят военным шумом, походным нестройным пением? Наденут на них венки из зелени и дубовых листьев? Побольше принесут в дом имущества? Нас же, наоборот, воспламеняет не стыд и не награда, хотя зритель нашего сражения Тот же, Кто и воздаятель! Какие же награды победителю предложил наш устроитель состязаний? Разумеется, не треножники и не мулов, которых получили у Гомера Ахилл, а у Марона Эней, но то, что ни глаз не видал, ни ухо не слыхало и не приходило на сердце человеку. Это между тем дает Он как утешение в трудностях непрестанно борющимся до сих пор. Что же это? Счастливое бессмертие. В этих развлекательных состязаниях, в которых главная часть награды — слава, побежденные уже получили свои дары. У нас дело в высшей степени опасное и неопределенное: спор идет не о славе, но о голове. И подобно тому, как высшая оплата обещана тому, кто действует упорно, так дезертиру определено высшее наказание. Небо обещано отважному борцу. Неужели живую добродетель благородного духа не воспламенит надежда на столь счастливое вознаграждение? Особенно если это пообещал Тот, Кто столь же не в состоянии обмануть, сколь не может не существовать. Все делается пред очами всевидящего Бога, все небо смотрит на наше состязание, а мы не сгораем со стыда. Наше мужество восславит Тот, в похвале Которого — высшее счастье! Почему же мы не стремимся к этой славе даже с утратой жизни? Лениво сердце, которое нельзя пробудить никакими наградами! Самые ленивые обычно приходят в себя от страха перед бедами. А этот враг, действительно, неукротимый: он неистовствует и против имущества, и против жизни. Что еще мог сделать Гектору жесточайший победитель Ахилл? А этот враг свирепствует над твоей бессмертной частью. Он не таскает твой труп вокруг могилы, ни низвергает в подземное царство и тело и душу. Там самая большая беда, когда меч-победитель отделяет душу от тела, здесь же у самой души отнимается ее жизнь — Бог. Телу по природе суждено погибнуть; даже если его никто не убивает, оно не может не умереть. Смерть души — это предел несчастий. С какой осторожностью мы устраняем телесные раны, с какой тревогой врачуем их, а ранами души пренебрегаем. Мы так непомерно боимся гибели тела, потому что она видна глазами телесными. В смерть души, потому что ее никто не видит, верят немногие, совсем мало кто боится ее, хотя эта смерть настолько страшнее той, насколько души предпочтительнее тела, насколько Бог выше души. Хочешь, я выскажу тебе некоторые предположения, из которых ты поймешь, в чем болезнь и в чем гибель души? Желудок плохо работает, не удерживает пищу — ты знаешь, что это болезнь тела. Хлеб для тела не столь важная пища, сколь важно для души — слово Божье. Если оно тебе горько, если тебя от него тошнит, почему ты до сих пор сомневаешься: небо души твоей поражено болезнью! Если оно не задерживается и непереваренное проходит в кишки, это явное доказательство, что у тебя больна душа. Когда дрожат колени и больные члены едва тащатся, ты знаешь, что у тела дела плохи, но ты не соглашаешься с тем, что душа больна, когда ей безразличны все дела благочестия и ее от них тошнит, когда у нее не хватает сил вынести даже легкое оскорбление, притом что она разбивается от малейшей потери денег. После того как зрение покинет глаза, когда уши перестанут слышать, после того как оцепенеет все тело, никто не сомневается, что душа ушла из него. Но когда потемнели глаза твоего сердца и ты не видишь наивиднейшего света, который и есть истина, когда внутренним слухом ты не воспринимаешь глас Божий, когда у тебя вообще нет никаких чувств, тогда, ты думаешь, что душа твоя жива? Ты видишь, что твой брат терпит несправедливо, а твою душу ничего не тревожит — только бы твоих дел не трогали. Почему твоя душа ничего не чувствует? Не потому ли, что она мертва? Оттого что нет в ней жизни, нет Бога. Где есть Бог, там любовь, потому что Бог — это любовь. Иными словами, если ты живой член, то почему какая-то часть тела страдает, а ты не только не страдаешь, но и ничего не чувствуешь? Возьми признак еще более ясный: ты обманул друга, совершил прелюбодеяние, душа получила смертельную рану, однако тебя это настолько не печалит, что ты радуешься словно прибыли, и хвастаешься тем, в чем опозорился. Будь уверен, что твоя душа умерла. Тело не живет, если оно не чувствует укола иглы, а будет ли жить душа, которая не замечает такой раны? Ты слышишь, что кто-то произносит нечестивые речи, напыщенные, бесстыдные, непристойные, злословит, неистовствует против ближнего, — остерегись думать, что у этого человека живая душа. В гробнице сердца лежит гниющий труп, от него исходит зловоние и заражает всякого, кто стоит поблизости. Христос говорит, что фарисеи — гробы повапленные. Почему так? Конечно, потому что они носили в себе мертвые души. И тот царственный пророк говорит: «Отверстая могила их гортань, языками своими злобствуют».