Оружие христианского воина

Я признаю тебя христианином, если только ты внутренне сопогребешь себя со Христом, если решишь идти с Ним в новой жизни. Для чего тебя окропляться святой водицей, если ты не стираешь с души внутреннюю грязь? Ты почитаешь святых, радуешься, что прикасаешься к их останкам. Однако ты пренебрегаешь тем лучшим, что они оставили, — примерами чистой жизни. Никакое почитание не угоднее Марии, чем твое подражание Ее смирению. Для святых нет благочестия, желаннее и лучше твоих стараний следовать их добродетели. Ты хочешь расположить к себе Петра или Павла? Подражай вере одного и любви другого — сделаешь больше, чем если десять раз сбегаешь в Рим и обратно. Ты хочешь удостоить высшей почести Франциска? Но ты спесив. Любишь деньги, ты спорщик. Принеси жертву этому святому: уйми себя, по примеру Франциска стань сдержаннее, относись с презрением к грязной роскоши, пожелай овладеть благами души. Оставь споры, победи зло добром! Святой оценит эту почесть гораздо больше, чем если ты зажжешь ему сто свечек. Ты считаешь очень важным, если тебя похоронят в облачении францисканца? Сходный наряд у мертвого не поможет тебе, если у живого нравы не были сходными. И хотя лучше всего брать пример полного благочестия с Христа, если тебя сильно радует почитание Христа в Его святых, подражай Христу в святых и, почитая отдельных святых, стремись изменить отдельные пороки или же взлелеять отдельные добродетели. Если это получится, то я не отвергну и того, как это проявляется. Я не осуждаю того, что ты с величайшим благоговением созерцаешь прах Павла, если это не противоречит твоей религии. Если ты почитаешь немой и мертвый прах, а не пренебрегаешь живым подобием Павла, до сих пор говорящим и дышащим, сохранившимся в его посланиях, разве это не опрокидывает твоей религии? Ты почитаешь кости Павла, запрятанные в ящичках, а не почитаешь его дух (mens), скрытый в сочинениях? Придаешь большое значение куску тела, видному сквозь стекло, и не удивляешься всей душе Павла, сияющей в его посланиях? Чтишь прах, который иногда устраняет телесные пороки, но почему не чтишь ты еще больше сочинения, которые исцеляют пороки душевные? Пусть восхищаются этими знаками неверующие, которым они были даны, а ты обратись с верой к его книгам, дабы с верой, что Бог может все, ты научился любить Его больше всего. Ты почитаешь изображение лика Христова, вытесанное из камня, из дерева или расцвеченное красками. Гораздо благочестивее почитать образ его ума (mens), который искусством Святого Духа явлен для нас в словах евангельских. Никакой Апеллес не передает так кистью черты и обличье тела, как отражается в речи образ всякого ума, а особенно у Христа. Так как Он — высшая простота и Истина, то не могло быть никакой разницы между архетипом божественной души (pectus) и извлеченным из нее образом речи. Как нет ничего более похожего на Отца, чем Сын — Слово Отца, исходящее из глубины Его сердца, так нет ничего более похожего на Христа, чем слово Христово, вышедшее из сокровенного святилища его сердца. И ты не восхищаешься этим образом, не почитаешь Его, не созерцаешь благочестивыми очами, не отдаешься Ему душой? У тебя есть столь святые. Столь действенные напоминания (reliquae) о Боге, а ты, пренебрегая ими, ищешь гораздо более чуждое? Ты пораженно смотришь на тунику или платок для вытирания пота, которые приписывают Христу, и сонно читаешь предсказания Христа? Самым важным ты считаешь, что у тебя дома есть кусочек креста. Но это ничто по сравнению с тем, что ты носишь скрытую в груди тайну креста. В противном случае если это делает набожным, то есть ли кто набожнее иудеев, нечестивейшие из которых видели, однако, глазами живого Иисуса во плоти, слушали Его ушами, трогали руками? Что же, Иуда был более счастлив? Он прижимался своими устами к божественным устам. Плоть без духа до такой степени не помогает. Что не было бы помощи и Деве-Матери, — ведь она родила Его от плоти своей, — если бы дух Его она не приняла от Духа. Это очень важно. Но выслушай еще более важное. Разве ты не читаешь о том, как немощны были апостолы до тех пор, пока они наслаждались телесным общением с Христом в телесном обличье, как грубо они тогда все понимали? Кто предпочел бы для полного спасения что-нибудь иное взамен долгой совместной жизни Бога и человека? Однако после стольких чудес, после того как он столько лет излагал свое учение божественными устами, после стольких доказательств Воскресшего, в последний час уже возносимый на небо. Разве не упрекает Он их за их неверие? В чем же причина? Конечно. Мешала плоть Христова, поэтому Он и говорил: «Если Я не уйду, Утешитель не придет. Вам лучше, чтобы Я пошел». Если телесное присутствие Христа для спасения бесполезно, то как посмеем мы установить совершенное благочестие в чем-либо. кроме вещей телесных? Павел видел Христа во плоти. Ты думаешь, что может быть важнее? А он пренебрегает этим, говоря: «Хотя мы, — сказал он, — и знали Христа во плоти, теперь уже не знаем».