Оружие христианского воина

Кто сделает это, тот без всякого труда сам последует за добродетелью и решит, что поступающие по-другому достойны сожаления, а не подражания. Сюда относится то отнюдь не нелепое, хотя и отвергнутое Аристотелем, высказывание Сократа, что добродетель не что иное, как знание, чего надлежит избегать, а чего добиваться. Нет, он видел разницу между пониманием (cognitio) достойного и любовью, но подобно тому, как Демосфен говорил, что произнесение занимает в красноречии первое, второе и третье места, ясно обозначая, что оно чрезвычайно важно, так как в нем заключено все. Равным образом Сократ, рассуждая с Протагором, побеждает, доказывая, как важно во всякой добродетели иметь знание, потому что грехи происходят не от чего иного, как от ложных мнений (opiniones). И тот, кто любит Христа, и тот, кто любит наслаждение, деньги, ложный почет, — оба, несомненно, стремятся к сладостному, доброму и красивому. Но последний заблуждается по неведению, принимая за сладкое то. Что очень горько, избегая вместо горького очень сладкое, стремясь вместо добра и пользы к тому, в чем чистый убыток, боясь, как потери, того, в чем состоит единственная выгода, считая красивым то, что безобразно, полагая, что надо стыдится того, в чем только и есть слава. С другой стороны, если кто-нибудь совершенно убежден и в глубине души напитался тем, что только добродетель лучше всего, что она самая сладкая, самая красивая, самая почетная, самая полезная и, напротив, что позор — это единственное зло, мучительное, безобразное, от которого следует краснеть, — и это не только по мнению людей, но и по самой природе вещей, — в таком случае невозможно, чтобы столь твердо убежденный человек долго пребывал во зле. Да, нередко самый плохой наставник в жизни и чувствах — это чернь (vulgus). Ведь никогда дела человеческие не обстояли так хорошо, чтобы большинству не нравилось самое худшее. Остерегайся думать так: «Это делают все; на этот путь вступили мои предки; это мнение того или иного великого философа, теолога; так живут правители; так установили цари; так обычно поступают и епископы, и верховные понтифики». Это, конечно, не все. Пусть не касаются тебя значительные имена. Я называю чернью не по положению. А по душе. Чернь это те люди, которые в Платоновой пещере, скованные своими страстями, восхищаются пустыми изображениями вещей вместо настоящих вещей. Разве не поступает превратно тот, кто пытается приложить камень к линейке, а не линейку к камню? Разве не гораздо нелепее будет, если кто-нибудь станет не человеческие нравы склонять ко Христу, а Христа к человеческой жизни? Не считай верным то, что делают начальники или большая часть людей; то, что происходит, верно, если только оно соответствует правилу Христову. Более того, надо, чтобы тебе было подозрительно то, что нравится многим. Очень мало и всегда будет мало стадо тех, кому по сердцу христианская простота, бедность, истина. Очень мало, но счастливо, потому что ему одному принадлежит царство небесное. Тесен путь добродетели, и немногие идут по нему, но ни один другой путь не ведет к жизни. Разумный строитель берет за образец сооружение, которое чаще всего встречается или которое лучше всех? Художники выставляют только самые лучшие картины. Наш образец — Христос, в нем одном заключены все основания (rationes) счастливой жизни. Ему можно подражать во всем без исключения. Сверх того, хороших людей подобает называть примером, поскольку этот пример будет отвечать первообразу Христову. О большинстве же христиан знай, что если говорить о нравах, то даже у язычников никогда не было ничего более испорченного. Что касается веры, пусть сморят сами. Конечно, нет никакого сомнения в том, что вера без нравов. Достойных этой веры, до такой степени бесполезна, что заслуживает высшего осуждения. Разверни анналы древних и сравни нравы тех времен с нашими. Когда больше презирали истинную честность? Когда так ценили богатство, приобретенное каким угодно способом? Какому веку больше соответствуют слова Горация:

Даст ведь царица деньга и с приданым жену, и доверье,

Даст и друзей, красоту, родовитость.

И вот это у него же:

И добродетель и род дешевле сена морского!

Кто теперь читает не всерьез эти иронические и сатирические строки:

Граждане, граждане, прежде всего деньгу наживайте:
Доблесть — дело десятое!