Оружие-монстр

Но пока все проходило спокойно. «Летающее ведро» передвигалось на прежней высоте, отставая от афганского отряда ровно настолько, чтобы держать дно ущелья и идущих по нему людей в поле зрения объектива камеры. Заметить «беспилотник» было достаточно сложно. В итоге афганцы прошли, не заметив ничего подозрительного.

– Спасибо им, что дали нам выспаться. Интересно, куда они двинули?

– Скорее всего, туда, откуда мы идем, – предположил Турумтай. – Отдыхали мало, чтобы засветло добраться до места.

– А мы, наоборот, отдыхали много, и потому будем идти даже ночью, – строго сказал Владимир Алексеевич. – И идти быстро. Иногда даже бежать. Готовься, Турумтай, тебе предстоит тяжелое испытание. Спускаемся...

2

Спуск не стал длительным и сложным, как обычно бывает, когда приходится спускаться с большой высоты. Здесь скала высотой не превышала трех метров, и потому большинство офицеров просто спрыгнули с нее. Под скалой была только мелкая галька, без крупных камней, на которых можно подвернуть ногу. Единственная задержка, как и при подъеме, была связана с контейнером от «беспилотника», с посадкой самого БПЛА ВВП и с его упаковкой.

Предполагать, что следом за первой группой афганских полицейских идет вторая, было наивно. Время близилось к вечеру, а ночами ломать ноги на камнях охотников следует еще поискать. Да и Турумтай заверил, что в здешних краях полицейских слишком мало, чтобы встречать их за каждым поворотом ущелья. Если бы они находились ближе к Герату, тогда опасения могли бы быть обоснованными. Там места заселены более плотно, и полицейских там больше. Да и в самом Герате стоят натовские гарнизоны, способные усилить полицейские силы. Здесь же пока можно было идти спокойно. И потому «беспилотник» вместе с ноутбуком уложили в контейнер за плечи капитана Радимова. Кирпичников посчитал, что зря расходовать энергию аккумулятора не стоит, и возможно идти без предварительной воздушной разведки. Неизвестно, когда удастся завести дизель, отправленный с Гималаем Кузьмичом, и подзарядить аккумуляторы. До базы, которую Слепаков уже, наверное, оборудует, еще предстояло добраться. А добираться предстояло двое суток – вернее, уже меньше, потому что значительную часть пути группа уже одолела. Но оставшаяся часть тоже могла преподнести сюрпризы, и потому группа экономила время.

Владимир Алексеевич выставил ведущим Лукошкина, который, кажется, принципиально не понимал, что такое усталость, и дал ему инструктаж относительно темпа передвижения. И Сергей Викторович продемонстрировал свои способности, заставляя группу равняться не по самому слабому, как порой делается, а по самому сильному. Большую часть пути передвигались бегом, отдыхая только при быстром шаге. Через час Лукошкина сменил Вельчанинов; первый принял с плеч Радимова на свои крепкие плечи контейнер с «беспилотником», передав одному из офицеров группы Вельчанинова для переноски свою «Иглу-Супер». Радимову предстояло выходить на роль ведущего после Вельчанинова, следовательно, его требовалось разгрузить. Темп движения не снижался, и только к исходу четвертого часа, видя, как кривится рот задыхающегося Турумтая, Кирпичников дал команду на тридцатиминутный отдых.

Иранский подполковник сел, разумеется, рядом с Владимиром Алексеевичем. Долго успокаивал дыхание, на сей раз ничего не спрашивая, а когда смог, наконец, говорить, сказал только одно:

– Вы все – не люди. Вы – табун диких лошадей...

– В ваших краях дикие лошади водятся? – спросил Владимир Алексеевич.

Турумтай отрицательно помотал головой.

– В Монголии. Лошадь Пржевальского...

Генетическая память о далекой прародине в подполковнике была все еще жива.

– А ты этих лошадей на воле видел хоть раз? Хоть самый маленький табун?

– Нет. Но так бегать... Так только дикие лошади могут. Нормальная лошадь свалится...

* * *

Иранскому подполковнику стало легче выдерживать темп ночью. Путь все так же проходил по дну ущелья, но забирал заметно выше, и по мере подъема мелкая галька сменялась более крупными камнями, о которые в темноте легко споткнуться. А в ущелье темнота гораздо гуще, чем на склонах и тем более на перевалах или на траверсе хребта, потому что в ущелье видно не все небо, а только ограниченный участок его, и свет звезд и луны не проникает вниз. По мере подъема хребты становились относительно дна ущелья ниже, но все же света проникало недостаточно. Пользоваться фонарями Кирпичников разрешил только в ограниченном режиме, когда вообще ничего не видно и попадался сложный участок пути. Но перед тем, как включить фонарь, ведущий останавливался и просматривал в бинокль с тепловизором все, что можно увидеть впереди. Бинокль стал переходить из рук одного ведущего в руки другого, поскольку на всю группу их было всего два. Бегом больше не передвигались, что радовало только одного Турумтая, которому бег давался нелегко. Иранский подполковник уже не вспоминал о приказе, полученном перед началом операции, и не пытался показать чудеса выносливости и боеспособности.