Оружие-мутант. Антология американской фантастики

— Мне не нравится то, как все это выглядит, — подытожил Кальхаун. — Например, в любой экологической системе всегда есть животные, поедающие падаль. И уж по меньшей мере некоторые из них летают. Но тогда, если бы город был полон трупов, мы бы их быстренько приметили. А мы и признаков стервятников не отмечаем. С другой стороны, если бы в городе жили люди и там бы свирепствовала эпидемия, то они бы встретили медкорабль с распростертыми объятиями. Но найденный нами мертвым человек не покинул город по какой-то естественной причине, как и не умер естественным образом. Итак, у нас получается следующее: опустевший город, непостижимая смерть и еще менее понятная попытка разделаться с нами! Что все это значит, Мургатройд, я тебя спрашиваю?

Мургатройд схватил руку Кальхауна и потянул за нее. Он был огорчен. Кальхаун продолжал говорить, замедляя шаги.

— В природе не существует парадоксов, — мрачно заявил он. — Все явления, происходящие естественным путем, никогда не противоречат друг другу. Проблемы такого рода возникают только тогда, когда люди пытаются поступать таким образом, когда одно действие не соответствует другому. Например, бороться с эпидемией и пытаться уничтожить медкорабль, если в данном случае дело обстоит именно таким образом. Или же жить в городе и не появляться на его улицах, если опять же мы столкнулись с подобной ситуацией. Или же умереть с голоду, когда пищеварительный тракт в порядке, а еда на расстоянии вытянутой руки. Ведь все произошло именно так! В космопорте сработали грязно, Мургатройд. Я чувствую, что здесь за каждым углом притаилось что-то мерзкое, малыш. Будь повнимательнее.

«Чи!» — одобрил Мургатройд.

Кальхаун теперь шел быстрым шагом, и тормаль, отпустив его руку, двигался впереди в роли дозорного.

Кальхаун перевалил вершину округлого холма, а впереди по курсу их движения возникла новая череда холмов.

Через час они уже достигли гребня самого отдаленного из них. Эти холмы в пятьсот-шестьсот метров высотой были остатками древней горной гряды. Кальхаун остановился на вершине. И место, и момент располагали к тому, чтобы оглядеться вокруг и оценить обстановку. Прямо перед ним на многие километры расстилалась слегка волнистая местность. На горизонте голубизной отсвечивало море. Немного левее космонавт увидел что-то белое и блестящее. Он чертыхнулся.

Это была столица Мэрис III. Город, построенный для поселенцев с Деттры-2, чтобы разрядить там демографическую обстановку. Его задумали как ядро нового мира, великолепного, красивого, высокоцивилизованного, который в будущем, несомненно, вошел бы в состав уже освоенных человечеством планет. Предполагалось, что с самого начала здесь должны будут проживать сотни тысяч человек. Вокруг города виднелись обработанные поля, а его воздушное пространство должно было сейчас кишеть летательными аппаратами жителей.

Кальхаун наблюдал за столицей в бинокль высокой кратности. Воссоздаваемая им картина была несравнима с той, что давали фотографии, сделанные из космоса через электронный телескоп, и все же Кальхаун смог заметить немало нового и интересного. Город был превосходно построен. Он не подвергся никаким разрушениям и был абсолютно нов, но без малейших признаков жизни. Он не казался вымершим, скорее выглядел как замороженный. Пусто в небе. Пусто на дорогах. Прямо перед Кальхауном уходило вдаль прямое, как стрела, шоссе. Если бы по нему двигались машины, он заметил бы, по крайней мере, перемещавшиеся цветные пятнышки. Их не было.

Кальхаун сжал зубы и начал осматривать местность вокруг холма. Он ясно видел зоны, в которых на многих квадратных километрах была распахана почва, хотя добиться этого было не так-то просто. Сначала следовало расчистить почву тракторами, затем на участок запускались большие машины-стерилизаторы, которые прочесывали его во всех направлениях, уничтожая все семена и корни местных сортов и даже бактерии. Потом почву следовало «насытить» культурами микроскопических организмов, которые поглощали азот, выделяли фосфор и жили обычно в симбиозе с земными растениями. Те в свою очередь проходили предварительные испытания на предмет определения их способности выдержать конкуренцию местной бактериологической среды, и только после этого поля засевались или засаживались деревьями.

Здесь именно так все и происходило. Кальхаун отметил тот самый зеленый, не поддающийся никакой имитации цвет, который человек узнает сразу. То были растения, чьи далекие предки развились на Земле, а затем перекочевали вместе с ее сыновьями со старой планеты на половину освоенной Галактики.