Оружие победы

— Товарищ Грабин, вы принимаете помощь?

Пока я поднимался с места, мною владели чувства самые противоречивые. Я ответил:

— Да, согласен принять помощь и буду благодарен за нее.

— Хорошо, что вы охотно принимаете помощь, — резюмировал Григорий Константинович, — это не умаляет ваших заслуг. Кто бы и сколько бы ни оказывал вам теперь помощи, пушка остается вашей. Мы вам поможем ее доработать.

Он спросил у директора артиллерийского завода Мирзаханова:

— Вы поможете Грабину?

— Да, поможем, — ответил Мирзаханов.

Затем нарком обратился с таким же вопросом к начальнику КБ Сидоренко. Тот тоже ответил согласием. Работники Горьковского автозавода пообещали спроектировать и изготовить колеса.

Словом, все соглашались помочь. Последним, к кому обратился Орджоникидзе, был Маханов.

Тот сказал:

— Я согласен помочь Грабину тем, что предлагаю вместо его пушки свою.

— Ваша нам не нужна, — твердо сказал нарком. — А если хотите помочь Грабину в доработке, то, пожалуйста, примите участие.

Орджоникидзе установил срок присылки к нам конструкторов других КБ и срок начала совместной работы. Предложили нашему заводу разумно использовать помощь, составить график работ и выслать его в ГВМУ на утверждение.

— Духом не падайте, — сказал Григорий Константинович, прощаясь со мной, держитесь крепче и увереннее, помните, что почти все новое требует много труда, энергии, воли, выносливости и настойчивости, прежде чем оно утвердится в жизни. Замысел, вложенный в вашу пушку, хороший, передовой, но имеются недоработки. Мы вам поможем стать на ноги, и ваше КБ будет хорошей конструкторской организацией. Если потребуется моя помощь, пожалуйста, не стесняйтесь, звоните или находите ко мне. Дерзайте смелее!

Иван Петрович Павлуновский попросил Радкевича и меня, сразу наметить план действий по реализации указаний Орджоникидзе.

В кабинете Павлуновского уже были Артамонов, Чебышев, Надашков и другие руководящие работники. Иван Петрович сказал, что Орджоникидзе рекомендовал ему обратить особое внимание на наше КБ, просил всячески помогать — товарищ Серго убежден в том, что оно станет одним из лучших. Нарком особо ценит то, что наше КБ создает пушки по своей, отечественной схеме, из отечественных материалов, на отечественном оборудовании. Хвалит и за то, что пушки красивые.

Мы с Радкевичем понимали, что Павлуновский пересказывает нам это, чтобы поддержать нас. Такой поддержки не требовалось, настроение у нас было бодрое, но по-человечески было приятно.

У Павлуновского уже была готова «разверстка»: сколько конструкторов должен выделить тот или иной завод и сроки их приезда к нам. Он обязал Радкевича докладывать ему об их прибытии. Тут же Горьковскому автозаводу была поручена конструктивная разработка и изготовление колес, другому заводу полуавтоматика затвора. Координацию всех работ Иван Петрович возложил на Артамонова. Чебышеву приказал выехать на наш завод для оперативной помощи и связи. Был точно определен срок, к которому мы должны представить график работ. Во всем этом чувствовалась школа Орджоникидзе, учившего работавших с ним людей точности и исполнительности.

Возвращались мы с Радкевичем домой в приподнятом настроении. О многом переговорили в вагоне. Радовались, что так заботливо и внимательно подошли и Сталин, и Орджоникидзе, и Павлуновский к нашему коллективу. Теперь наш коллектив горы свернет!

— А знаете, — сказал, между прочим, Леонард Антонович, — я думал, вы откажетесь от помощи. Не в вашем это характере — принимать помощь. К тому же вы все уже наметили, все решили и делаете.

— Да, я привык и люблю сам решать все вопросы, сам делать. На помощь извне не рассчитывал и не надеялся, но это совершенно иная помощь. Для нас было бы достаточно резолюции и ободряющих слов Серго. Это главное и решающее. Ну, а если руководители при этом считают нужным усилить на время наше КБ конструкторами с других заводов, неужели я мог бы позволить себе становиться в позу?..

Решение доработать пушку Ф-22 и оказать заводу помощь в доработке окрылило, как и представляли мы с Радкевичем, весь коллектив — и конструкторов, и производственников. Это было признанием нашего КБ как творческой организации: ему верят, помогают и растят его. Это оказалось сильнодействующим воспитательным средством. Я еще никогда не видел ни в КБ, ни на всем заводе такого подъема. Результаты были видны по тому обилию чертежей, которые направлялись в опытный цех. В цехах не отставали от конструкторов.

Тем временем к нам начали прибывать конструкторы с других заводов. Мне приглянулся скромный, малоразговорчивый пожилой конструктор Алексей Васильевич Черенков, и я решил поручить ему конструктивно-технологическое формирование полуавтомата затвора. На всякий случай, для подстраховки, если окажется, что я ошибся в оценке способностей Черенкова, решил продублировать его, привлек еще Петра Федоровича Муравьева, который не раз выручал нас. Так они двое, независимо один от другого, приступили к проектированию полуавтомата.