Оружие Победы

В стенах радиолаборатории его работы были засекречены, и мы к нему не входили. Однако по аппаратуре, которую он требовал со склада, было ясно, что порох ему не выдумать, а тем более не взорвать. Вот почему я и позволил себе так резко отозваться об этом изобретении.

Мне пришлось, однако, по требованию Владимира Ильича изложить более мотивированные объяснения. Я доложил Владимиру Ильичу, что, на мой взгляд, изобретая способ взрыва на расстоянии, можно идти двумя путями.

Первый путь — это направить пучок волн такой частоты, которая бы вызвала какие-то собственные колебания в молекулярной, а может быть и атомной структуре взрывчатки, например, пироксилина.

Здесь встает вопрос о микроволнах, микроколебаниях электронной структуры материи.

Второй способ — это направить на пироксилиновую шашку пучок лучей, может быть, просто тепловых, и без явления резонанса, чисто насильственным, вынужденным способом заставить его загореться, а потом и взорваться, что, впрочем, для пироксилина не обязательно.

Что касается изобретателя, то он не работает ни над той, ни над другой потенциальной возможностью. Это видно по аппаратуре, которой он пользуется».

В ноябре 1921 года специальная комиссия подробно познакомилась со всеми материалами опытов Ботина и пришла к решению прекратить «дальнейшее продолжение каких бы то ни было работ». Вот, казалось бы и наступила естественная развязка. Авантюрные работы, уносившие массу денег, прекратили и об авантюристе Степане Ботине стоит забыть.

Но нет, он сам напомнил о себе. В «Рабочей газете» за 31 января 1925 года были опубликованы его небольшие воспоминания о Ленине:

«…В апреля 1920 года по распоряжению тов. Ленина меня вызвали с Юго-Западного фронта, где я был инспектором инженерных войск.

Явившись к Ильичу, я получил должность лаборанта по работе в области радиотехники при Нижегородской радиолаборатории, где производились работы над токами высокой частоты и телемеханики (управление посредством радио на расстоянии) и т. д.»

В воспоминаниях ни слова не говорится о тех неудачах, которые он претерпел. И как оправдание самого себя он приводит ленинские слова, якобы ему сказанные: «…Не ошибается тот, кто ничего не делает, — была его (Ленина — Авт.) обычная фраза. — Не надо бояться ошибок. Надо исправлять ошибки и продолжать работать дальше».

Из подписи видно, что дальше Степан Ботин стал техническим директором акционерного общества «Радио-передача». Хорошая, солидная должность.

Полтора года морочил головы «спецам» изобретатель-неудачник. Почему же никто сразу не распознал в нем авантюриста? Может быть покровительство Ленина сыграло свою роль?

Скорее всего, дело было в другом. «Спецы» верили в техническую идею, которую Ботин старался превратить в реальность. Эта техническая идея давно витала в воздухе, и кто-то должен был ее реализовать. Пусть попробует Ботин.

Мир науки в те годы был тесен. «Спецам»-электротехникам хорошо были известны имена двух ученых — Филиппова и Пильчикова, загадочным образом ушедших из жизни. Их смерти вызвали бурную волну пересудов.

Михаила Михайловича Филиппова любопытствующая молодежь знала как редактора журнала «Научное обозрение». Любители чтения не могли пропустить его роман «Осажденный Севастополь», а знатоки философии не пропускали его статей в академических изданиях.

По версии, которая бытует и поныне, ученый отравился реактивами, которые применял в своих опытах.

В день своей смерти 11 июня 1903 года он отправил письмо в газету «Русские ведомости», где писал:

«В ранней юности я прочитал у Бокля, что изобретение пороха сделало войну менее кровопролитной. С тех пор меня преследовала мысль о возможности такого изобретения, которое сделало бы войны невозможными. Как это ни удивительно, но на днях мною сделано открытие, которое фактически упразднит войну.

Речь идет об изобретенном мною способе электрической передачи на расстояние волны взрыва, причем, судя по примененному методу, передача эта возможна и на расстояние в тысячи километров, так что, сделав взрыв в Петербурге, можно будет передать его действие в Константинополь. Способ изумительно дешев и прост. Но при таком ведении войны на расстояниях, много указанных, война фактически становится безумством и должна быть упразднена.

Подробности я опубликую осенью в мемуарах Академии наук».

Только после публикации этого письма гибель ученого вызвала подозрение. Обнаружилось, что часть архива ученого… исчезла. Друзья Филиппова утверждали, что он провел 12 успешных опытов и считал задачу решенной. Описаний этих опытов не обнаружили.

Через пять лет уходит из жизни профессор Харьковского университета Николай Дмитриевич Пильчиков. Состоятельный и успешный ученый стреляет себе в сердце…

Правда медицинские эксперты с подозрением отмечают, что револьвер «Бульдог», из которого якобы застрелился ученый, лежал аккуратно на прикроватной тумбочке.

Сыщики обнаружили в бумагах профессора беспорядок и установили, что кто-то похитил записи и чертежи, касающиеся радиоуправления.