Оружие Победы

«Выдающееся по усердию исполнение капитаном Масловым обязанностей, отличное применение им своих обширных технических познаний при конструкторских работах по проектированию деталей корпусов судов и судовых устройств, а также специальных противоминных приспособлений, экстренно изготовленных по военным обстоятельствам, дают основание ходатайствовать о производстве обозначенного обер-офицера в чин подполковника».

Эти строки представления написаны в 1916 году. Чин подполковника Маслов получил.

Конструктор Анатолий Иоасафович Маслов.

Всю свою жизнь Анатолий Иоасафович считал себя «представителем школы Бубнова».

«Мастерами добрых пропорций» уважительно называли в России умелых корабелов.

А детища, сотворенные ими, испытал самый жестокий и беспощадный испытатель — война.

За несколько лет до войны отрабатывалась правительственная программа вооружения флота. Сталин питал слабость к кораблям с большим водоизмещением, которым предстояло олицетворять мощь государства. «По копеечке соберем, а построим», — не уставал повторять он, когда разговор заходил о крейсерах и линкорах. Молодой нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов пробовал возражать: зачем закрытому Черноморскому и мелководному Балтийскому флотам огромные и дорогостоящие линкоры. Остановились на легких крейсерах…

Нарком оказался провидцем. Линкоры, заложенные на стапелях в Николаеве, взорвали при отступлении, чтобы они не достались врагу. Громадные средства были пущены на ветер. Черноморский флот остался без линкоров. Балтийский флот успел обзавестись крейсерами — «Киров», «Максим Горький» и «Чапаев».

Вспоминая о работе над новыми боевыми кораблями, А.И. Маслов писал:

«Меня назначили на должность главного конструктора проекта речного крейсера, и я нес всю ответственность за дальнейшую разработку проекта. Эта должность была установлена в судостроении впервые. Поскольку официального положения о правах и обязанностях главного конструктора не существовало, то я был вынужден самостоятельно определить свои обязанности».

Таким увидели ленинградцы крейсер «Максим Горький» на параде, посвященном Дню Военно-морского флота в 1940 году.

Первой заботой конструктора была прочность корабля. Ее можно обеспечить, усилив все узлы, но тогда корабль будет тяжелым и потеряет скорость. Маслов нашел массу конструктивных решений, которые облегчили корабль, но сохранили его прочность.

Вторая забота — непотопляемость. Правила требовали: корабль должен оставаться на плаву при двух затопленных отсеках. «Максиму Горькому» не грозило затопление даже трех отсеков. Но это по расчетам… Не дай бог испытать это на практике, но война есть война, она диктует свои законы.

Для Балтийского флота война началась… в ночь на 19 июня. По секретному приказу наркома ВМФ флоты и флотилии были приведены в готовность № 2: за четыре часа должно быть сформировано боевое ядро флота, пополнен запас топлива и боеприпасов. На исходе дня 21 июня нарком отдал приказ перейти на готовность № 1 и к 00 часам 22 июня быть готовым к боевым действиям.

Балтийский рейд настороженно замер. Командир крейсера «Максим Горький» капитан I ранга Александр Николаевич Петров отбыл к командующему отряда летных сил контр-адмиралу В. Дрозду на крейсер «Киров». Возвратился он быстро. Началось авральное приготовление к походу. Утром все стало ясно — война.

К вечеру 22 июня «Максим Горький» снялся с якоря и в сопровождении эсминцев пошел в Ирбенский пролив для прикрытия кораблей, выполнявших минные постановки.

Прикрытие потребовалось из-за того, что наблюдатели поста военно-морской базы Ханко обнаружили вражеские корабли: крейсер, два эсминца, тральщик и сторожевики. Посчитали, что противник вышел для срыва минных постановок.

Штаб флота оставил без внимания сообщение, посланное с одного из дозорных тральщиков. Командир корабля докладывал, что на рассвете 22 июня было обнаружено неизвестное минное поле. Донесение проверять не стали, согласно указаниям «не поддаваться на провокации».

Именно к этим минам и двигались корабли, вышедшие перекрыть Ирбенский пролив.

Первым подорвался на магнитной мине эсминец «Гневный». Ему оторвало носовую оконечность корпуса. Вторым стал крейсер «Максим Горький».

Адмирал флота Г.М. Егоров, вспоминая те дни, писал:

«Около полуночи командир отделения радистов доложил на ходовой мостик:

— С крейсера „Максим Горький“ получен сигнал „Урал“!

Все, кто был на мостике, переглянулись с тревогой. Сигнал означал: „имею повреждения“.

Командир дивизиона приказал мне:

— Штурман, нанесите координаты крейсера на карту. Где он?