Оружие скальда

— Молодцы! — резко крикнул Торвард. — Мне повезло с дружиной! Мои люди всегда вовремя принимаются сводить счеты!

— У меня нет с ним никаких счетов! — буркнул Ормкель, отводя глаза. Он понимал, что сейчас не время браниться, но дерзость Эйнара выводила его из себя. — Просто у него слишком длинный язык! Пошли его в поход на коннахтов! У них есть обычай — вырезать языки побежденным врагам! Ему бы это пошло только на пользу!

— Регинлейв, эти корабли уже отошли? — обратилась к валькирии кюна Хёрдис. — Ты видела их?

— Уже отошли, — ответила Дева Битв, со смехом в синих глазах наблюдавшая перепалку Ормкеля и Эйнара. — И я видела. Они уже плывут сюда, и на клювах их «Воронов» блестит обильная жертвенная кровь!

Валькирия подняла руку и с удовольствием слизнула с запястья длинный темно-красный подтек. Сидевшие поблизости заметили, что ее руки и кольчуга на груди обильно забрызганы кровью жертвенных бычков. Слэтты уже принесли жертвы перед походом, и боги войны приняли их.

Торвард тоже все это заметил. В нем вспыхнула дикая ревность — ему было неприятно видеть, что валькирия — покровительница Аскргорда приняла жертвы их противника. Но боги справедливы — они принимают жертвы и выслушивают мольбы от всех одинаково. Победит тот, кто сумеет лучше угодить. И в мгновенной вспышке ревнивого раздражения Торвард прикинул, нет ли у него подходящего раба. Перед новой войной нет жертвы лучше человеческой.

— У нас тоже найдется чем умилостивить богов! — сказала кюна Хёрдис, словно услышав мысли сына. — Ты ведь не захочешь отступить, сын Торбранда?

— Скажи мне это кто другой… — Торвард упер в лицо матери блестящий суровый взгляд. — Ты сама знаешь, чей я сын. А может ли сын Торбранда отступить? Эйнар правильно сказал — шестьдесят четыре фьялля всегда больше, чем три сотни слэттов.

— Мудрые говорят: лучше биться на своей земле, чем на чужой! — подал голос Баульв. — А на своем море — еще лучше. В этом Эгвальд сын Хеймира хочет нам помочь.

— Что с моим отцом? — мрачно спросил Эйнар, исподлобья глядя на валькирию.

— Всех фьяллей задержали в Эльвенэсе. К их кораблям приставлена стража. За Рагнара не бойтесь. Его объявила своим гостем кюн-флинна Вальборг. Он даже сидит на хорошем месте. Кюн-флинне нравится с ним беседовать.

Регинлейв непонятно усмехнулась и бросила на Торварда быстрый насмешливый взгляд. Но он не понял его значения. Дева Битв была так прекрасна, что рядом с ней он мало что замечал и терял часть своей обычной сообразительности. Упоминание о дочери Хеймира конунга прошло мимо его ушей — он был полон одной Регинлейв.

— Давно они отплыли? — спросил Хавард.

— Сегодня.

Внимательно осмотрев свою руку, валькирия слизнула еще какое-то пятнышко и облизнулась. Торвард бросил взгляд Эйстле. Вскочив, она вылетела в кухню и через мгновение вернулась, неся кубок лучшего меда. Самый лучший кубок, из которого обычно пил сам Торвард. Сейчас он был наиболее подходящим. Хотя, конечно, казался жалким черепком по сравнению с теми кубками, из которых Регинлейв пила в палатах Валхаллы.

Валькирия взяла из рук Торварда кубок, заглянула в него, вздохнула — после крови мед казался слишком пресным напитком. Но все же она приняла угощение и отпила из кубка. Мед был хорош, но не успокоил ее возбуждения. Запах крови растревожил ее, видения выступающих в поход боевых кораблей, звон оружия и сотни мужских голосов, поющих боевые песни, разбудили сущность Девы Битв. Она уже видела поля битв, связанные канатами корабли в боевом порядке. «Ударим мечами о щит боевой, с холодным копьем столкнется копье…» Десятки, сотни духов-двойников, толпящихся в ожидании близких смертей — белые волки и черные соколы, безголовые медведи и кони с огнистой гривой. И те же корабли после битвы — очищенные от людей, с сотнями копий и стрел, торчащих в изрубленных бортах, скользкие от крови скамьи для гребцов, поломанные весла. И сотни духов, которых она понесет от кораблей и морских волн вверх, в Валхаллу, Сияющую Щитами. И кто будет среди них — этого она еще не знала. Это решать не ей.

Регинлейв посмотрела на Торварда.

— Я сказала все, что знала, — проговорила она, глядя ему в глаза. Взгляд ее горел такими молниями, что Торварду было жарко, но этот жар был его счастьем и он готов был скорее умереть, но не отвести глаз. — Одно я знаю верно, Торвард сын Торбранда. Я не покину тебя.

Вальборг и Ингитора долго стояли на Корабельном Мысу — его еще называли Прощальным Мысом. Он находился за пределами общей стены Эльвенэса и возле него располагалась стоянка конунговых кораблей. Отсюда они уходили в путь. Вальборг и Ингитора смотрели вслед кораблям Эгвальда, пока их было видно. Но вот хвост последнего «Ворона» скрылся за выступом берега. Море снова очистилось и стало пустым, волны слизывали с песка последние следы жертвенной крови.

Ингитора еще стояла, похожая на упрямый язычок пламени на бурой скале, а Вальборг пошла домой. От всякой печали она знала хорошее средство. В усадьбе конунга еще оставалось немало гостей, для хозяйки найдется достаточно дел.