Оружие смерти

Большие бледные руки трупа уже ощупывали панель управления, когда Рэйчел и Леггер протиснулись в тесную кабину. Пилотское кресло поддерживало обмякшее тело в вертикальном положении, так что Леггер скорее видел тяжелораненого в забрызганной кровью одежде, нежели медленно разлагающегося покойника. Леггер ногами почувствовал первые вибрации двигателя, а потом у него уши заложило от грохота лопастей. Интересно, сколь умело сможет управлять подобной машиной покойник? Леггеру пришел в голову этот безумный вопрос, когда он вспомнил судорожную спотыкающуюся походку трупа. Ноги того, что прежде было Стрезличком, упали на педали и вертолет вздрогнул.

Леггер забрался в пустое сидение рядом с трупом и крепко прижал Рэйчел к себе. Кабина накренилась; Рэйчел завалилась на него как раз в тот момент, когда откуда-то снизу послышался душераздирающий скрежет. И вот затем с удивительной плавностью стенки котлована поплыли вниз. Вертолет поднялся выше, и Леггер увидел, как удаляется захламленное дно карьера. Промелькнули проржавевшая ограда, пустыня с дорогой, сузившейся до тонкой нити, затем исчезнувшей где-то на западе. Когда вертолет выровнялся, на горизонте не было ни облачка.

«Ну вот и все, — подумал Леггер, глядя сквозь плексиглас. — Ничего, кроме голубой пустоты».

И реальный мир удаляется прочь. На него нашло нечто вроде умиротворенности. «По большей части, утомление», — подумал он. А в остальном… просто что-то еще, чему он пока не в состоянии был подобрать названия. Наступившая после выстрела тишина продолжала эхом отдаваться в его ушах. Внезапное чувство завершенности, словно бы все с того самого момента, когда он впервые увидел под собою огни Лос-Анджелеса, сложилось в единое целое. Чистое, как тот воздух. Стеклянная жизнь, прозрачная, словно образ на видеопленке. Последний кадр, смерть Стрезличка, должен быть записан. А может, это и было сделано каким-то образом, так что теперь он лежал в рулоне вместе с остальными — мрачные воспоминания, которым конца не будет.

Зрение Леггера не могло ни на чем сфокусироваться в этой синеве. Где все попадает на пленку и ничто никогда не будет забыто. Он потянулся к иллюминатору, и невесомая Рэйчел чуть не выскочила из его рук. Он повернулся к ней и увидел, что голова ее запрокинулась назад, рот был открыт, кожа побледнела. Силы покинули ее, и глазам Леггера вновь предстал больной ребенок… Она падала… Прежде чем Рэйчел окончательно лишилась чувств, он успел подхватить ее на руки, после чего опустил в небольшой зазор между двумя креслами. Она лежала там, задрав вверх тоненькие ножки, и ее измученное личико было обращено к нему, хотя она уже ничего не видела.

«Вот оно, — подумал Леггер, — ее предел, а за ним…»

Он выпрямился. Труп Стрезличка в соседнем кресле завалился набок. Рука мертвеца продолжала держать штурвал, а покрывающаяся трупными пятнами голова стала раскачиваться из стороны в сторону, как у китайского болванчика. Влажный смрад наполнил кабину. Леггеру стало интересно, сколь долго они смогут держаться в воздухе.

«Быть может, мы летим на автопилоте и полет будет продолжаться до тех пор, пока не кончится горючее. А может быть, мы уже камнем летим к земле».

Будучи не в силах оторваться от кресла, Леггер не был уверен в том, какой из этих двух вариантов сейчас для него более предпочтителен.

«Долго падать, — подумал он глядя в иллюминатор. — И еще одна воздушная линия между Лос-Анджелесом и этим местом».

У него уже однажды возникало подобное чувство — на краткий миг, там, в машине, когда они ехали через пустыню. И тогда ему хотелось, чтобы они ехали вечно, а пустыня никогда не кончалась.

Он повернулся и тихонько погладил волосы Рэйчел.

«И даже если мы и не были счастливы, мы все-таки были вместе, падая в Вечность…».

И вот тут, когда он погладил ее по волосам, глаза трупа Стрезличка открылись. Глаза сфокусировались на Леггере, а черные губы прошептали:

— ПРОСТИ…

Вертолет бросало вверх-вниз и покачивало из стороны в сторону. Трудно было сказать, сколь близки они были к тому, чтобы разбиться о проносившуюся внизу землю. Леггер — словно он был в состоянии успокоить мертвого — поднял его руку и сказал:

— Все нормально.

Интересно, может ли «это» меня слышать? И как много энергии Рэйчел в нем осталось?

— Я ТЕБЯ ПРОЩАЮ.

— НЕТ… НЕТ, — выдохнул труп, покачивая седой головой из стороны в сторону. — Что я с тобой сделал… Я должен был это сделать… Все вот это… от меня уже не зависело… Но вот другое — ПРОЕКТ ПСИХО… Мне стыдно за это. Прости… прости.

Леггер хотел спросить о чем-то у покойника, но не потому что многое хотел бы знать, — слова ПРОЕКТ ПСИХО теперь звучали для него, как нечто из совсем другой жизни, — а потому, что от этого как ему казалось, трупу станет чуточку лучше. Но прежде чем он успел что-либо сказать, колдовство Рэйчел окончательно рассеялось, и окровавленное тело с белыми и ничего не выражающими, словно камни, глазами, завалившись на бок, скатилось под сиденье.