Оружие уравняет всех

Он не без труда спустился с высокого ложа. И если бы не наступил на бутылку, одна-единственная мысль о противоядии не пронзила бы его голову. Он опустился на корточки и, не сгибая спину, поднял с пола шкалик. Открутил крышку, которая удерживала плотную резиновую пробку, и медленно выпил все. Без остатка. Словно повиновался приказу своего хозяина, которого ему нужно найти: «Пей все, так, как будто похмеляешься».

Живнов не мог понять, каким образом он попал на базу Вергельда. Он будто засыпал по дороге, но шел. С закрытыми ли глазами? Скорее нет, чем да. Его пугали прорехи, невосполнимые потери памяти. Он не мог вспомнить, что делал пять, десять минуту назад. А что делал в десяти километрах от этого поселка. И эта странность исказила его губы. С такой улыбкой даже в гроб не кладут.

Но упадка сил он не ощущал. Как не ощущал подъема. Состояние примерно — конец рабочего дня, есть силы сделать что-то по дому. И еще одна усмешка исказила его лицо. Изуродовала. Поесть. Ему необходимо поесть. Он не чувствовал голода, но — потребность в еде. Его накормить — все равно что заправить машину бензином. А потом ему будет необходим отдых. Значит, он устал? Смертельно.

Он зашел на кухню, взял пустую чашку и грохнул ею по столу. Вот уже сейчас он ощутил на своих плечах весь груз усталости. Он еле доплелся до камбуза, нашел там черствый кусок черного хлеба и откусил. Прожевал, запивая холодной водой. И тут же получил облегчение, как диабетик снимает приступ едой или сахаром.

Он не видел вокруг никого. Но за ним следили десятки глаз. Десятки людей перешептывались:

— Зомби…

Еда. Питье. Сон.

Еда. Питье. Сон.

Он ест и пьет. Но спит ли он?

Голова все еще тяжелая, но в ней уже начинают пробуждаться знакомые мысли.

Тело отдыхает. Тяжелеет? Наливается. Вот точное определение. Наливается. Вызревает. Пробуждаются другие чувства. Он потянул носом раз, другой, третий. И пришел к выводу, что так должен пахнуть человек, который пролежал в гробу три недели.

Глава 21

Приехав в Нджамену, Николаев первым делом позвонил в российское посольство, находящееся в полутора километрах от президентской резиденции, и через полчаса его встречали в холле особняка Румянцев, невысокий, склонный к полноте, лет тридцати, военный атташе, и Николай Зотов. Никто даже не предложил Николаеву не то что присесть, но даже облокотиться о стену. Зотов слушал, изредка перебивая его, холодея за себя и свое интерначальство: «Он что сделал?.. А ты?.. А потом куда вы поехали?.. Вот с этого места поподробнее»…

Зотов пару раз приезжал в Чад, этот визит стал третьим по счету. Эта африканская страна на протяжении своего существования являлась участницей многих международных организаций, в том числе ООН, Организации Африканского Союза, Интерпола.

Он долго молчал. Затем вдруг потянул за собой атташе, оставив адвоката одного на сорок минут. Где он был — оставался в одиночестве, анализируя ситуацию, определения которой не находилось, или держал через секретную связь совет у начальства, — Николаева нимало не трогало. Скажут ему: «Убирайся отсюда к чертовой матери!» — он последует совету.

Нико еще раз огляделся в приемной посольства, которое видело всякие времена. В апреле 1980 года оно было эвакуировано из Нджамены в связи с гражданской войной в Чаде. И только спустя девять лет возобновилась его деятельность. Ну а самым заметным событием этого года стал захват самолета суданской авиакомпании, который приземлился в Нджамене. На борту находились больше ста пассажиров и восемь членов экипажа.

— Что скажешь? — этим вопросом Нико встретил Зотова. Тот еле протолкался через толпу чадцев, стоящих в очереди к консулам. По дороге нахватался запахов. От кого-то разило потом, кто-то источал тонкий аромат духов или одеколона, но не было никого, от кого бы не пахло ничем. С этой глубокой мыслью он ответил на вопрос Нико:

— Даже не знаю, что тебе сказать. Хочется послать тебя поглубже.

— Это вариант, — улыбнулся адвокат. Он был одет в просторные темные брюки и рубашку навыпуск. Через плечо перекинут ремешок сумки в стиле «унисекс», одинаково подходящей и мужчинам, и женщинам. Во время разговора он не переставал теребить бородку; и это новая привычка, не мог не отметить Зотов. Сам он был облачен в светлую рубашку в еле заметную полоску, костюмные брюки; узел галстука сильно ослаблен.

— Кстати, — возобновил он разговор, — тебе просили передать: девочка находится в Центральной больнице Таллина. У Вергельда там действительно все схвачено. И он держит слово.

— Я бы сказал по-другому, — возразил адвокат, — он держит обязательства, предусмотренные джентльменским договором. Он снова будет в Таллине ровно через месяц. Там у нас встреча и полный расчет.

— Это еще одна головная боль: девочку придется нелегально вывозить из Эстонии.

— Я знаю одного человека, который сумел вывезти ее из Африки.