Оружие в его руках 2 (СИ)

Я всю жизнь был предан отцу и его делу, но его манера вести дела всегда ставилась под сомнение. Он слишком жесток, в отличие от меня. Но, может, настоящий Капо должен быть таким. Самый пик, когда я отдалился от отца ещё больше, произошел несколько лет назад. Я заставал злого отца за экзекуцией над Андреа, видел, как тот срывает весь свой гнев на маленькой и беззащитной девочкой. Видел и ненавидел. Ненавидел отца за жестокость, ненавидел Хьюго за бездействие, и ненавидел себя и брата за то, что мы не можем уберечь такое крохотное создание. Раньше маленькая Андреа меня смешила, а сейчас она вызывает восхищение. Эта девушка вытерпела столько зла ото всех, включая собственного отца, который буквально подложил ее под моего брата. Она выстояла, поросла иголками для всех, кроме братьев Россини. Почему я не попал под прицел? Меня тешит надежда, что просто я ей нравился, а не то, что она меня боится.

Возможно, раньше она боялась, но сейчас, помня ее нежные руки на своей шее, ее ласковые поцелуи и горячий шёпот, когда наши тела соприкасались в головокружительном танце, я знал, что она не боится. Она желала меня точно так же, как я желал эту девочку «нельзя».

Я сходил с ума. Чем дольше мое пребывание в неведении продолжалось, тем сильнее петля затягивалась на шее. Я ненавидел всех. И на пятый день я стал ненавидеть не только родных, но и Андреа. Я ненавидел себя, что не уследил, отпустил эту птичку, которая попала в руки к дьяволу. Ненавидел не знать, где она сейчас, и что мог сотворить с ней мой брат. Страх, боль, ненависть… Удивительно, сколько чувств может испытывать человек, находясь в заточении несколько дней.

Однажды ко мне подошёл Льюис и сказал:

— Твой отец завяз по самые уши. Даже мой опыт не способен вытащить его. С тобой все проще. Оказывается, наводка была не на тебя. Говорилось, что из Милана в Нью-Йорк отправляли груз с подписью твоего отца. Не знаю, как так получилось, но кто-то очень хорошо продумал план, чтобы убрать Ромеро с пути.

— Кто мог это провернуть? И откуда был донос?

— Если ты думаешь на своего юриста, то ошибаешься. Она слишком неопытна и слишком мало времени пробыла в ваших кругах, чтобы понять всю суть. Боюсь предположить, что это кто-то из своих. — Он тяжело вздохнул, открывая папку с бумагами дела моего отца. — Говорят было три вызова. Один из Нью-Йорка о контрабанде наркотиков и два из Милана. Там уже к наркотикам добавили ещё и рабство.

— Кто? — Мой голос был хриплым, руки до боли сжимали железные прутья. И меня осенило. — Стефано! Зачем?

— Это ты выяснишь, когда выйдешь отсюда. Я внёс внушительный залог за тебя. За Ромеро так откупиться не вышло.

Слишком много вопросов. Слишком мало времени на ответы. Слишком сильно хочется расквасить лицо моего брата. А ещё сильнее хочется заглянуть в глаза Андреа. Уверен, что именно в них я найду все ответы на свои вопросы.

Меня отпустили тем же вечером. Грязный, уставший и злой я шёл в пентхаус моего брата, в надежде застать его там. Сумрак отягощал и так мое гадкое настроение, в груди, казалось, вырвали целый сгусток энергии, а на его место запихнули ярость. Лишь она сейчас придавала мне сил.

Свет горел к окнах, когда я подошёл к высотному зданию. Издалека невозможно было заметить Стефано, но я заметил блики. Он дома.

Стремглав ворвавшись в квартиру, первое, что бросилось мне в глаза, — это два бокала вина на барной стойке. Вино было недопито, но тарелки уже пусты. Мой брат был с кем-то. Неужели они с Андреа праздновали свою победу над нами? Желчь растеклась по горлу, и я скривился. Хотелось выплюнуть этот отвратительный осадок, но я проглотил его и последовал дальше по коридору, вслушиваясь в каждый шорох. В комнате моего брата, которая всегда была заперта был слышен тихий мужской стон. И тогда это стало последней каплей моего терпения. Я дёрнул за ручку, рывком отворил дверь и оказался очевидцем гей-порно.

— Какого хрена? — Рявкнул я, видя как с моего брата спрыгивает точная копия моей жены. Мужская копия. Александро. Значит, Лиз была права. Стефано и правда гей.

Звон в ушах усилился. Мне хотелось стереть из памяти то, что я сейчас увидел. Я был в растерянности, а мой братец лишь победно улыбался. Он знал, что я никогда не поверю Элизабет. Знал, поэтому представил доказательства.

— О, тебя отпустили. — Радостно произнёс брат, медленно поднимаясь с кровати и натягивая на себя пижамные брюки, своему благоверному он бросил халат. Отвращение, которое пронзило меня при виде двух трахающихся мужиков, усилилось троекратно. — Тебе бы в душ сходить.

— Какой к черту душ, Стефано? — Выпалил я, со скоростью рыси приблизившись к мужчине. Мои руки схватили за шею полуобнаженного парня, ставили ему тыльную сторону, а глаза пристально всматривались в чёрные глаза брата. Хотелось их выколоть, а потом выколоть и себе глаза, чтобы развидеть тот ужас, что происходил минутой ранее.

— Вы воняешь.

— Ты трахался с мужиком! — Зарычал я, крепче сжимая шею брата. Хотелось задушишь его, и сейчас я был на грани, чтобы сотворить сие деяние.