Читаем Оружие великих держав полностью

Четыре или пять раз в году этот рескрипт в особо торжественной обстановке зачитывался в каждом подразделении, и солдаты должны были обдумывать его содержание (текст требовалось знать наизусть) по крайней мере десять минут каждый день.

Молодой офицер, некий лейтенант Усироку из 61-го пехотного полка, однажды допустил незначительную ошибку, зачитывая этот священный документ. Затем, написав прощальные письма с извинениями своим воинским начальникам и родителям, он покончил с собой ритуальным самоубийством. Командир его дивизии был «глубоко тронут столь внушительным примером чувства ответственности, продемонстрированным лейтенантом Усироку».

Помимо распространенного в массах представления об идентификации армии со своей собственной жизнью, с честью и духом Японии и самого императора, военные круги через правительство полностью контролировали сферу образования, печать, радио, кинематограф и все источники распространения информации и пропаганды; органы же «контроля мыслей» тщательно следили за тем, чтобы никто из либералов и антимилитаристов не мог поднять свой голос. Начиная со второй половины 1930-х годов в стране развернулась пропагандистская кампания гигантских масштабов, призванная спаять всю нацию в единое боевое подразделение и в то же время разжигающая ненависть к белой расе, особенно к Америке. Интенсивность кампании постепенно возрастала, и к 1941 году вся нация пылала ненавистью, готовая по команде взорваться.

Бак Дэвис в своей книге «Морской пехотинец» приводит случай, когда майор корпуса морской пехоты США Льюис Б. Паллер ужинал однажды в 1940 году в Шанхае в обществе капитана морской пехоты США и двух японцев — офицеров флота. Во время застолья хорошая выпивка развязала язык одному из японцев. Сбросив традиционную улыбку, он проболтался: «Скоро, американец, мы встретимся с тобой на войне. Ты будешь тогда на борту крейсера, а я на эсминце. Мы потопим твой корабль, и, когда я промчусь мимо тебя, ты крикнешь мне из воды: «Помоги мне, друг!» Тогда я остановлю свой корабль, но только затем, чтобы пнуть тебя ногой в лицо и сказать: «Умри, американский сукин сын!» Более трезвый японец, шепча извинения, поспешил увести своего товарища из ресторана. (Позднее, уже в Штатах, когда по радио было объявлено о нападении на Пёрл-Харбор. жена Паллера обратила внимание, что майор был ничуть не поражен этим.)

Китай, раздираемый гражданскими беспорядками, представлял собой классический образец «безобидной, но могущественной страны». И в качестве таковой он стал следующей целью японской программы экспансии. Корея уже полностью ощутила всю цену японского «попечительства». Оно превратилось во все усиливающееся вмешательство во все сферы государственного управления, дошло до убийства королевы (в 1895 году), которая противилась японскому вторжению, и достигло своего апогея в 1910 году, когда страна оказалась полностью под японским владычеством. Практически все государственные должности, вплоть до деревенского старосты, были заняты японцами, а японская полиция и армия полностью контролировали всю страну. Все попытки вернуть независимость провалились, тысячи корейцев были убиты, множество людей подверглись пыткам (в том числе и будущий президент доктор Сингман Ри), десятки тысяч попади в тюрьмы. Эти репрессии стали, или должны были стать, предупреждением для всех других азиатских стран как составных частей Великой Японской империи в недалеком будущем.

К этому времени даже самым пылким почитателям Японии на Западе стало совершенно ясно, что за вежливыми поклонами и скорее напоминающими оскал улыбками таится совсем иная Япония, могущая в один далеко не прекрасный день стать источником изрядных проблем. Тем не менее вовлеченность Японии в захват Китая воспринималась скорее положительно.

В 1930-х годах у японцев уже появились серьезные интересы в Маньчжурии. В отличие от Кореи, которая была бедной страной и не очень-то подходила для крупномасштабною развития экономики, Маньчжурия обладала значительными природными ресурсами и представляла собой крупный потенциальный рынок для японских товаров. Трения между китайцами и японцами в этом регионе начались как следствие нескольких мелких инцидентов, но в 1931 году военачальникам Квантунской армии (так назывались японские силы в Маньчжурии) удалось в ходе одного такого инцидента захватить Мукден и еще несколько городов и разгромить китайские вооруженные силы к северу от Великой Китайской стены. Эта беспрецедентная акция оккупационной армии ярко иллюстрирует наглость и независимость японской военщины, в виде протеста против действий которой робкое правительство могло лишь подать в коллективную отставку.

Перейти на страницу:

Все книги серии Оружие

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука