Оружие владыки (СИ)

В тишине скрип пера по бумаге отчётливо слышен и я невольно засматриваюсь на занятого своими делами мужчину. Волнистые жгуче-чёрные волосы строго зачёсаны назад. Мне больше нравится, когда они растрёпаны после тренировки, или на ветру на полигоне. Между смоляных бровей залегла хмурая складка. Выразительные скулы делают выражение его лица достаточно суровым, как и сжатые губы. Но я знаю, как преображается его лицо, стоит хотя бы намёку на улыбку, коснуться этих губ и глаз цвета расплавленной стали. Мне бы хотелось увидеть, как он улыбается. По-настоящему. Без язвительности, иронии и сарказма. Интересно умеет ли?

В какой-то момент его рука замирает над листом бумаги, притягивая мой взгляд. Я помню каждое прикосновение этой ладони. Жёсткое и чуткое одновременно. Властное и нежное...

Длинные пальцы сжимают перо почему-то так сильно, что оно начинает жалобно трещать. А потом кладут ни в чём не повинную вещицу на стол.

А в следующий миг он поднимает голову и смотрит прямо на меня, ловя на этом глупом… любовании? На миг мне даже кажется, что его ноздри хищно вздрагивают. А в глазах зажигается серебристое пламя.

Мне бы отвернуться. Но я не могу.

Ничего не изменилось. Он по-прежнему мой миантор. Я не должна испытывать к нему то, что испытываю. Не должна…

Синн поднимется с кресла и уверенно идёт ко мне, заставляя затрепетать внутри от дурацкого ожидания и… томительной надежды. Очнись, Талли! Какой надежды?! Он уже и думать забыл о том поцелуе. Это было всего лишь временное помутнение. Для нас обоих!

В моей голове ещё трепыхаются какие-то мысли, сомнения, попытки себя в чём-то убедить, а магистр стремительно приближается и, молниеносным движением захватив мой затылок своей пятерней, целует приоткрытый рот, враз заставляя забыть обо всём на свете. На моей талии оказывается вторая его рука, резко выдёргивая меня из кресла, чтобы прижать к большому телу, буквально впечатать в сталь напряжённых мышц, а губы творят какое-то безумие, сводя с ума запретной лаской.

22.3

Застонав, хватаюсь за широкие плечи, растворяясь в своих чувствах. Позволяя им быть. Это ещё острее, чем в первый раз. Каждое касание, укус, и откровенный танец языков. Его запах. И твёрдость. Моя податливость и потребность уступить. Ему. Только ему одному…

Что-то копилось во мне все эти дни. Голод и потаённые желания. Он сеял во мне искры возбуждения на каждой тренировке, каждый раз, когда заставлял моё тело покорно следовать его воле и таять в его руках. Каждый раз, когда я уходила от него с чувством свернувшейся в тугую пружину жажды. И сейчас во мне нет сил отказаться от искр под веками, от огня в крови, от близости того, кого хочу вопреки всему. От этих рук на моём теле.

И я снова целую в ответ. Даря свою страсть в ответ на его голод.

Мужские губы отрываются от моих, вынуждая разочарованно застонать и невольно потянуться вслед. Боги, я ли это? А он… почему он это сделал со мной опять? Зачем разжёг пламя ещё больше? Как после этого забыть?

Стою, тяжело дыша. Боясь открыть глаза и встретиться с его взглядом. Наслаждаясь объятиями своего наставника… Зачем он продолжает меня держать, целует скулу, висок?

– Магистр, что… что вы делаете? – нахожу в себе силы прошептать. Ну хотя бы что-то. Может сейчас соберусь и даже оттолкнуть его попытаюсь.

– А на что это похоже? – со смешком интересуется Синн, даже не думая разжимать руки.

А его пальцы на моей шее и вовсе творят какое-то чувственное безобразие, от которого хочется кошкой мурчать и выгибаться. И вот совсем это всё не похоже ни на какое наваждение. Кое-кто, кажется, действовал вполне осознанно. А сейчас вот явно издевается надо мной.

– Вы же говорили, что этого не должно было случиться. Сразу же пожалели, что поцеловали меня тогда. И вы правы были! Я с вами полностью согласна. Не должно тогда было… и сейчас тоже, – говорю сбивчиво, всё ещё путаясь в своих мыслях, пытаясь наскрести хоть какой-то здравый смысл, и не обращать внимание на то, как мне хорошо в плену этих сильных рук. – Мои эмоции… это непроизвольно вышло. Я не знаю почему. Этого больше не повторится, я…

– Если ты сейчас не замолчишь, я тебя снова поцелую. А у нас нет на это времени, – грозно сообщает мне мой наставник, отстраняя, чтобы сурово посмотреть мне в глаза. А потом на губы, которые я тут же непроизвольно облизываю.

И вот совсем не воспринимается это угрозой. Даже ослушаться хочется.

– С огнём играешь, девочка, – улыбается хищно, склоняясь ближе. Проводит губами по моей скуле до виска, а потом до уха, пока не ловит мочку, легонько прикусывая. А потом окунает меня в состояние лёгкого шока: – Всё то, с чем ты так разумно согласилась неделю назад, ты сама себе и придумала.

Хватаю ртом воздух, пытаясь осознать услышанное, как-то утрясти, уложить в привычную картину мира, и не получается.

– Что?! Но вы же… – пытаюсь настоять, сама не понимая на чём, но он снова перебивает меня.