Оружие возмездия. Тотальная война

Пришлось вернуться в белую комнату. Заложив руки за спину, прошелся вдоль ряда фотографий. Долго всматривался в ту, где у ног мужчины, сидящего в кресле, скрестив ноги турчонком, сидела Карина. Волосы она тогда стригла короче и не портила медной подцветкой. Макияж подчеркивал восточные черты лица. Только черная помада придавала породистому лицу чрезмерно экстремистский вид. Нагота тонкого девичьего тела резко контрастировала с черным одеянием мужчины. Без тени иронии на лице он изображал из себя Мефистофеля на шабаше. Или Гришку Распутина на «радении», если кому-то больше нравится мистика отечественного розлива. Бородка клинышком, черная косоворотка, растрепанные волосы до плеч и коптский крест на цепи.

— Черный пудель, блин, — поморщился Максимов..

С некоторых пор мода на черную магию и игры с чертовщиной вызывала у него приливы холодной ярости. На память о шабаше ведьм остался косой шрам поперек живота. Один сатанист перед переселением в Нижний мир решил помахать мечом.

В верхнем углу снимка бронзовым фломастером стояла витиеватая роспись. Графолог определил бы, что подписант не чужд творчеству, но излишне самоуверен.

— «Карина и Иван Дымов. Париж», — разобрал почерк Максимов. — Рад познакомиться, — добавил он, всматриваясь в остроносое, слегка отечное лицо постаревшего Гумберта Гумберта, героя романа «Лолита» Набокова. Или Ставрогина, если кому-то милее русская классика прошлого века.

В ванной ударила мощная струя воды. Судя по звуку, била она в уже наполненную до краев ванну.

Максимов решился под шум воды сделать то, что давно должен был сделать. Достал мобильный телефон, набрал московский номер. С пятого гудка включился автоответчик. Прикрыв ладонью трубку, он отчетливо произнес:

— Информация для фирмы «Курс». С заказчиком связываться невозможно. У него недостача груза на двести единиц. Жду указаний. Звоните на мобильный.

Вернулся к столику, уселся на мешок, вытянул ноги. Информацию о смерти Гусева Навигатору передадут немедленно. Если он уже ее не получил по другим каналам. Но сколько времени займет принятие решения — неизвестно. Каким оно будет — гадать бессмысленно. Оставалось только ждать.

Но тратить зря время Максимов не привык. Ему не давала покоя странная аура этого помещения. Дело было даже не в черно-белой раскраске мастерской. Она-то легко объяснялась техническими требованиями к студийной фотосъемке. Превращением подвала под жилым домом, где по определению должны водиться крысы и спать бомжи, в райский уголок сейчас никого не удивить. Но было здесь что-то странное, тревожное, что витало в воздухе и что Максимов ощутил сразу же, переступив порог. Эта аура зла и страдания не была связана с обстановкой студии. Она струилась из стен, плотными клубами обволакивала предметы и люд ей, находящихся в помещении. Ее, как трупный запах, невозможно увидеть, но тяжелое, давящее воздействие, как мерзкий запах, проникало повсюду.

Максимов закрыл глаза и приказал себя расслабиться:! Мышцы постепенно сделались вязкими, голова слегка закружилась от разлившегося по всему телу тепла.

— Память места. Память места, — прошептал он, едва шевеля расслабленными губами.

К глазам подступила темнота. Непроницаемая и вязкая, как смола. Потом вдруг вспыхнул свет, словно зажегся экран.

Почему-то все виделось сквозь дрожащее марево, словно оператор снимал через красный фильтр.

* * *

…Сквозь разлом в стене были видны высокие султаны взрывов, взлетающие над городом. После каждого взрыва воздух сотрясал удар горячего ветра. С потолка сыпалась кирпичная крошка. Цокала по каскам прижавшихся друг к другу солдат. Посыпала красным согнутые спины. В воздухе висела дымная кисея, розовая от близкого пожара.

У пролома ногами на улицу лежал человек в штатском пальто. Шляпа скатилась по груде щебенки в подвал. Кораблем без парусов плавала в мутной луже. По воде от каждого взрыва расходились концентрические круги, покачивая шляпу. Вокруг нее облачком расплывалось бурое пятно. Такие же пятна заляпали пальто мужчины. Мертвые пальцы сжимали раздробленный череп. Из него, как квашня из разбитого горшка, на щебень выползала розовая жижа…