Оружие возмездия. Тотальная война

А Филя с тех пор не изменился, только шкурку поменял. Как был мелким фарцовщиком и кидалой, так и остался. Все то же отвратительное сочетание затаенного страха и показной наглости. Странно, но эти же видовые признаки клиента со сто пятьдесят девятой статьей УК[25] Злобин обнаруживал у экономистов-реформаторов гайдаровского призыва. И сейчас сквозь запах дорогого парфюма Злобин обостренным чутьем следователя ощущал неприятный гнилостный дух, идущий от Фили, вальяжно развалившегося на стуле.

«Пора сажать, — решил Злобин. — Филя уже весь сгнил изнутри».

Стрельцов поставил перед Злобиным чашку с кофе. Тот быстро, пока Виталик не вернулся к своему столу и не воспринял это как сигнал вести протокол, сделал два глотка и отодвинул чашку.

— Филиппов, а ты каким ветром здесь оказался?

Филя с показным пренебрежением повернул голову и ответил:

— Если я задержан, то без адвоката разговаривать не буду

— Имеешь право, — согласился Злобин. — Только Эрнест Янович не приедет.

Удар был нанесен мастерски. От таких, незаметных для зрителей, боксер сразу же начинает плыть. Он еще способен наносить удары и увертываться, но всем телом уже осознал, что проиграл.

Филя вздрогнул и развернулся всем телом к Злобину.

— Это еще почему?

— Сказал, других дел полно. — Злобин сочувственно посмотрел на Филю. — Не повезло тебе с адвокатом.

— Он не мой, а моей фирмы, — с обидой в голосе уточнил Филя. — Я ему бабки за год вперед плачу, пусть работает!

— А как фирма твоя называется? — Этим вопросом Злобин отвлек от острой темы: и без адвоката положение прокурорских было хуже некуда.

— «Балтик Трест», — с апломбом произнес Филя.

— Ты смотри, как круто! Почти «Чейз Манхэттен Бэнк», — поддел Злобин.

— Только не надо ля-ля, понятно? У меня чисто конкретно…

Филя зашевелил в воздухе толстыми пальцами, и Злобин моментально сделал каменное лицо.

— Полегче, Филиппов! — не повышая голоса, произнес он. — Не по рангу гонор. Ты сначала с полгода в братковской камере покантуйся, а потом две ходки почалься на воровской зоне, только после этого я тебе разрешу распальцовки мне показывать. И то если настроение будет.

Зрачки у Фили дрогнули влево и надолго прилипли к уголкам глаз, а с лица схлынула краска. Злобин не без злорадства заключил, что воображение Фили сейчас рисует такой фильм ужасов, что Хичкок может отдыхать. По поехавшим вниз уголкам губ и плаксивому выражению, мелькнувшему на холеном лице, было ясно, что перспектива оказаться в камере с урками Филю не вдохновляет.

— Ты за что гражданина Музыкантского обидел, Филя? — приступил к делу Злобин. Он отхлебнул кофе.

«Будем надеяться, что Виталик не дурак и напишет что-то типа: „что вы можете показать по сути…“ — и так далее. Не зря же пять лет на юрфаке штаны просиживал».

Он искоса глянул за плечо Фили на Стрельцова, быстро водящего ручкой по бланку протокола.

— Не обижал я его! — Филя неподдельно возмутился. — Так, теры кое-какие были. Но в бизнесе без этого не обходится.

— Из-за «мерсов» поссорились? — подсказал Злобин.

— Это вам Музыкантский наплел? Требую адвоката и очной ставки. — Филя демонстративно отвернулся и уставился в окно.

— Филя, пока твой адвокат не приехал, я сам дам тебе бесплатную консультацию. — Злобин придвинул к Филиппову пепельницу. Тоном уставшего преподавателя юрфака продолжил: — Очная ставка производится для уточнения показаний, полученных в ходе следствия от допрошенных независимо друг от друга лиц. А я не горю желанием быть разводящим между двумя коммерсантами. Если ты утверждаешь, что конфликт у вас произошел из-за «мерсов», то катитесь вы, голубчики, в арбитражный суд. Там и парьте друг другу мозги.

Филя закурил, выпустил дым в потолок. Всем видом показал, что задумался. Злобин не торопил, предоставляя ему самому шагнуть в яму

— Допустим, из-за «мерсов». — Филя наконец решился продолжить разговор. — А что тут такого?

— Ничего, — пожал плечами Злобин. И мысленно добавил: «Кроме того, что Виталик сейчас в протоколе „признаю“ написал». — Кстати, Стрельцов, дактилоскопическую карту уже доставили?

— Да-а, — протянул Стрельцов.

— Так чего мурыжишь, бросай сюда! — Злобин поймал картонку, полюбовался сам и повернул лицевой стороной к Филе: — Узнаешь? — Злобин дождался, пока Филя наморщит лоб, и сунул карточку в папку.

Бесхозная дактилокарта, неизвестно как попавшая в его стол, была для Злобина «домашней заготовкой», гарантирующей стопроцентный гол. Филю много раз заметали в отделение милиции, дважды по молодости проходил по восемь-восемь[26], но открутился. Значит, «пальчики» с него снимали, этого Филя забыть не мог.

— Во сколько ты уехал из квартиры на Ватутина? — спросил Злобин, отхлебывая кофе.

Зрачки Фили заметались то влево, то вправо — верный знак, что он лихорадочно просчитывает, к чему клонит следователь, и одновременно пытается что-то придумать. Дактилоскопическая карта сыграла роль козырного туза, крыть, по понятию Фили, было нечем. Если в квартире что-то произошло, то все пальчики уже на экспертизе и отпираться смысла нет.