Оружие возмездия. Тотальная война

«Сука Музыкантский, рванул из города, а я отдувайся! Он же сам этого губошлепа Филю предложил кинуть, а чуть прижали — в кусты. Этот лох последний не знал, что Муза только по предоплате работает. Красиво получилось, Филю и на квартиру с домиком развели, и на бабки. Оставалось только на счетчик поставить… Кто же знал, что он взбрыкнет! — Гарик что есть силы зашкрябал ногтями по животу. — Муза аж обделался со страху, сам виноват, не просчитал Филю. Я за Музу не подпишусь, мое дело сторона. Филю надо быстрее под нож пускать, пока дагестанцы сюда бригаду не прислали. А если пойдут серьезные разборки, то меня вычислят задень. Откупаться придется. И то если повезет».

За свою жизнь Гарик Яновский имел крупные неприятности три раза. Первой стала неожиданная отсидка. Во времена Андропова решили взяться за торговлю и закрутили гайки так, что образовался резкий дефицит директоров магазинов. Гребли мелкой гребенкой лучших работников прилавка, сроки паяли быстро и безжалостно. И приходилось на вакантные места назначать чуть ли не из грузчиков. Черт дернул молодого экспедитора Гарика поддаться на уговоры начальницы райпищеторга и сесть в только что освободившееся кресло директора магазина. Искренне рассчитывал на то, что в родной Совдепии все делается компанейски: поднимают волну, суетятся месяц, максимум квартал, потом докладывают и плюют в потолок дальше. Но просчитался.

Торг начали трясти за взятки. Палили кого-то наверху, а компромат набирали, выдергивая на допросы директоров магазинов. Гарик полдня парился в обществе заслуженных работников торговли в коридоре прокуратуры. В кабинет не вызывали, зачем-то тянули время. А мимо с озабоченными лицами сновали прокурорские ребята, таскали какие-то бумажки из кабинета в кабинет и не обращали никакого внимания на торгашей. Гарик совсем сопрел от страха, духоты и безысходности, когда один из прокурорских вдруг остановился рядом с ним и спросил:

— Чего маешься? Вот, черкни здесь, что давал ежемесячно, скажем… Ай, пиши, десять рублей. — Он сунул Гарику под нос раскрытую папку. — И вали домой. Десять рублей не те деньги, чтобы из-за них сыр-бор разводить, правильно?

— Что, я совсем лох — на себя писать? — возмутился Гарик.

— Лох, если законов не знаешь, — назидательно произнес прокурорский. — Кто первый о взятке стуканет, тот и неподсуден. Пиши, дурак, пока на тебя не написали!

— А кому давал? — поинтересовался на всякий случай Гарик.

— Завбазы Филатовой, там написано.

— А-а! — протянул Гарик и поставил витиеватую подпись.

Прокурорский побежал по коридору и скоро скрылся из виду. А сидевший на соседнем стуле седовласый пожилой мужчина в коричневом невзрачном костюме повернулся к Гарику и спросил:

— Вы что-то подписали, молодой человек? —

— Да. А вы?

— Я никуда не тороплюсь. Лучше посижу хоть до утра здесь, чем несколько лет в другом месте.

— Простите, а как вас зовут? — Гарик обрадовался возможности скоротать время в разговоре с умным человеком.

— Зачем я буду называть фамилию человеку, который не знает прописных истин! — Седовласый презрительно скривил по-старчески блеклые губы.

— Каких истин? — опешил Гарик.

— Ну, хотя бы такую: чем больше подписей, тем ближе прокурор, — нехорошо усмехнулся седой мужчина и отвернулся.

А через пять минут за Гариком пришли и предложили пройти в кабинет. Домой он в тот день не попал.

Через месяц следствие установило, что давал Гарик не десять, а пятьсот рублей в месяц и был начальным звеном в сложной системе взяток, восходящей прямо к вершине Минторга. Срок дали минимальный, но с конфискацией. Через два года на зону под Свердловском этапом пришел седовласый господин. Гарик злорадно заметил ему, что, оказывается, сажают и без подписи. Старик только хмыкнул и презрительно скривил губы. За хамство Гарик был тем же вечером жестоко избит урками, а старика с почетом устроили на работу в библиотеке.

Ничего хорошего на зоне Гарик не видел и ничему хорошему не научился. Он не мог понять, как это Ганди родил мысль, что всякий интеллигентный человек должен хотя бы год отсидеть в тюрьме. Индусу просто повезло, он чалился в британской колониальной тюрьме, а попал бы борец за свободу Индии на русскую зону, за неделю враз бы понял что к чему. Это англичане разрешили Ганди в одиночке даже козу держать. Якобы индус только молочко парное пил. Ага! У нас он бы сам… Тут Гарик всегда обрывал рассуждения, чтобы не вспоминать о неприятном.