Ось мира. Медынское золото

Отходили всем родом. На новом месте и опасно, и поначалу бездомно, по совести, туда бы отправить тех, кто посильней, пусть местечко приготовят, так ведь вернёшься за стариками и детками, а тех уже нет: или враг побил, или зверь поел, или иная худота истребила. На пожилом месте только бортники ютиться могут, у них волшба особая, они никого не боятся.

Для посёлка место выбрали возле озера, где спадающий к воде холм прикрывал от гнилого угла. В озере окушки и плотва, тоже не лишняя подмога, особенно в дни весенней бескормицы. На склоне же удобно копать погреба и землянки. Нашлась и буреломная чащоба, годная для огненной росчищи.

Пустили пал, начали ковырять освобождённую землю. Хорошая земля была, удобришь её древесной золой – лет десять урожай снимать станешь. Потом это место отойдёт девкам под малинник да земляничник, а под пашню выжгут лес где–нибудь неподалёку.

Поляна ещё дымилась, мужчины ходили по горячей земле с заступами и вагами, корчевали пни, недогоревшие и не желающие вылезать из земли. Корение глубоко впилось в почву, соху на таком неудобье мигом обломаешь. Первый год землю толком не разрыхлить, но самые коряжистые пни выдернуть всё равно надо, иначе и на другой год пахать не получится.

Бились над особо упорным пнищем, корень которого редькой уходил вглубь, когда от временного становища прибежал посыльный мальчишка и сказал, что землекопы, устраивающие дома, зовут к себе.

Склон, выбранный для посёлка, был уже основательно перерыт. Делались ямы для временных землянок и для погребов, по краю вкапывалась городьба. Место для поселения выбрано неспокойное, до степи невеликий конец, здесь не только зверь, но и человек тревожить будет, так что городьбу нужно делать основательно. На строительстве города заправлял Ризорх – колдун бывалый, тёртый жизнью, какого ни лесная нежить не напугает, ни людская волшба. И раз такой кудесник просит помощи, значит, случилось что–то из ряда вон.

Оказалось, работники, рывшие ямы под будущие столбы, наткнулись на плотный слой угля. Древесный уголь на пожилых местах находится всегда. Это и места, где десятилетиями горел очаг, и следы от костров: праздничных, хозяйственных и колдовских. Непременно бывает помечен углем и след остывшего пожара. Основания брёвен, что идут на городьбу, прежде чем вкопать, обжигают и смолят, чтобы древесина не трухлявилась прежде времени. Так что ничего удивительного в находке не было. Но так казалось только простому, непонимающему взору, а Ризорх сразу учуял недоброе и послал за Потокмом. Тому не надо было ничего объяснять, сам понял, едва сжал в горсти сырые, давно потерявшие огненный запах, угли.

– Это не просто пожар, – тихо сказал Ризорх. – Боюсь, не здесь ли Приозёрный погром был.

– Похоже на то, – кивнул Потокм.

– И что делать станем?

– Остерегание учиним.

– На десять лет остерегание… Не многовато ли?

– В самый раз. По совести сказать, и на двадцать лет было бы не дурно.

– А людям что скажем?

– Правду. Людям всегда правду говорить нужно.

– Хочешь сказать, что на погромном месте народ поселил?

– Так уж сразу и на погромном!.. Я этого не знаю. И ты не знаешь. По правде сказать, и боги этого не знают. О Приозёрном погроме одни сказки остались. Тысячу или больше лет, кто скажет, когда это было? Да и было ли? Может, это притча живым, чтобы зорче по сторонам смотрели.

– Так что говорить–то?

– То и говори. Что место горелое и битое. Но иного для нас сейчас нет. Станем жить с опаской, боги не выдадут. А начнём плодить про́клятые места, так скоро во всём лесу поляны годной не останется.

– Отважный ты человек, Потокм.

– На том стоим.

Ризорх в задумчивости почесал нос, оставив на нём чёрные угольные отметины, задумчиво сказал:

– А может, и впрямь не здесь было погромище… Мало ли в лесу битых мест.

– Так думать не смей! – сурово осадил Потокм. – Так бабам можно думать, а нам к худшему надо готовиться. Скажи землекопам, чтобы каждую находку тебе несли.

Ризорх кивнул, но никаких распоряжений отдать не успел. Первую находку принесли тут же, уж больно необычная она оказалась, нельзя такую не показать ведунам.

Скор, молодой парень, ещё не растерявший мальчишескую взъерошенность, подбежал к беседующим колдунам.

– Вот! – выпалил он, разжав кулак. – В земле нашёл!

Потокм принял тяжёлое, чёрное от времени кольцо, поплевал на печатку, потёр о рукав, очищая от старой грязи.

– И не позеленело ничуть, – вставил слово Скор.

– Чего ж ему зеленеть, кольцо, чай, не медное. Золото это, потому и не поржавело.

– Золото?.. – протянул Скор. По всему видать, парень вспомнил, что находка должна принадлежать нашедшему, даже если это волшебная вещица, с которой не каждый ведун управится. А верней, особенно если это волшебная вещица, они сами знают, в чьи руки притечь.

Ризорх заглянул через плечо, покачал головой.

– На печатке Любь–птица. Женское колечко–то. А работа незнакомая, наши так не умеют.

– Сейчас никто так не умеет. Это медынская работа.

– Ой!.. – совершенно не по–взрослому пискнул Скор.