Ось складки (сборник)

это я – живой проход в твои новые чертоги,
где златокудрые нимфы, огнекрылые боги,
синеглазые фавны, воинственные кентавры —
– все твои армии – какое-то время на пороге
топчутся и переминаются с ноги на копыто,
меняя свои привычные состояния, а после —
разбежавшись, ныряют в перегной корнями,
ветвятся и расползаются лианами – цветут,
плодоносят тяжелыми и сочными плодами;

это я – движение ора из форм и антиформ,

сразу со всех четырех сторон и семи дорог,
не маячь ни крестом, ни горящей пентадой,
они уходят в меня суставами и позвонками,
сканируя постепенно регенерацию тканей, —
раздваиваясь близнечно на день и на ночь,
на чашу земли и на неба перекинутый свод,
на кровоточащую Марину и рядового Улая:
к какому лицу осуществления ни повернись,

я рядом.

«внутренняя собака ровно в полночь…»

внутренняя собака ровно в полночь
срывается с цепи и убегает в сон —
через ее зрачки я вижу явственно
знаки движений, ахроматический тон
местами – темнее, а местами – светлее;
как ты живешь в этой унылой метели
кружащихся ритмов, стволов тополей,
сплошь порыв и сплошь стремление,
прерывистое горение на сквозняке
частоты жизни, дыхания, сна?…

ты пришла на час; итог – четверть века:

я мечтала о сквозном доверии ветра,
о преданном самоотречении зеркал —
только не продолжай свои вопросы, а
лучше беги по прямой летящей стрелой,
стремглав – по сферической кольцевой,
по возвратной – выходящей из небытия:
все перспективы стянуты к точке ноля;
всё прекратилось, исчезло, затихло,
всё, кроме тебя, галактическая.

«к полудню загустело вещество велеречивых дней…»

к полудню загустело вещество велеречивых дней;
я вывожу выгуливать попавших под забвение:
не чахлый конвоир, не санитар-студент —
смешной сатир?

проверит их на терминале и перемешает время;

как уплотнились сжатые до вспышек яростных
секунды и мгновения!

как много хочется молчать в глазастую немочь

и слышать только звук отрывистых движений,
изменчивых на переходе скоростей
чалых речей!..

«любовь – пристанище бездомных на период переоценки…»