Ось земли

Александру Александровичу не давал покоя Анатолий Собчак. После беседы с питерским мэром развалились на куски надежды старика на лучшее будущее родины, и Собчак не уходил из головы. Теперь он знал, чем Собчак похож на Троцкого: для обоих русский народ был ни чем иным, как глиной для лепки фигур, нашептанных с Запада. И оба были весьма сходны в манере поведения. Как-то Зенон вспомнил архивную фотографию Лейбы Бронштейна, сделанную в тюрьме в день его бракосочетания с Александрой Соколовской, которую он позже оставит вместе с двумя детьми. Молодой Лейба сидит на стуле, устремив взгляд вдаль и глаз его блистает искрой величия. Грудка надута, подбородок приподнят, волосы закинуты назад, ни дать ни взять, вождь человечества. А ведь тогда еще ничем о себе не заявил. Мелкий заключенный одесской тюрьмы. Мелкий не мелкий, а откуда-то амбиций на целый мир хватало. И Собчак такой же! Мозгов на убогую кандидатскую едва достало, а в планах перековка целой России! Что это, как понять такое состояние человека? Что касается Лейбы, тут понятней: человек заразился мессианским марксизмом с младых ногтей. А Собчак, может он тоже из этой породы? Мессианский коммивояжер нового помета?

Червячок точил душу Зенона и в конце концов тот решил сползать к истокам троцкизма, который раньше казался ему явлением не сложным, происшедшим из иудейского мессианства. Александр Александрович покрутил головой, почесал затылок и решил, что самый верный способ правильно начать это дело состоит в том, чтобы проникнуть в кабинет к начальнику германской разведки накануне прибытия Ульянова в Петербург. Профессор кое-что знал из той таинственной истории и не разрывал эпопею Ульянова и эпопею Бронштейна. Эти вожди были пальцами одной перчатки, натянутой на известную руку.

Однажды вечером Александр Александрович притушил свет у себя в кабинете, расслабился в кресле и стал рисовать в воображении берлинский апрельский вечер 1917 года, пахнущий мятными лепешками и суррогатным кофе, мелькание темных фигур в свете газовых фонарей, величественный силуэт Рейхстага на фоне новой луны и кабинет начальника разведки – большой, зашторенный тяжелой драпировкой, освещенный желтыми электрическими люстрами. Он уже видел себя стоящим в приемной перед кабинетом и был, кажется, адъютантом, приготовившим очередную пачку документов на доклад. Ничтоже сумняшеся, Александр Александрович подошел к тяжелой двери, чтобы войти в кабинет, как вдруг обратил внимание на дежурного в форме офицера генштаба, сидевшего за столом при входе. Тот смотрел на Зенона маленькими карими глазками и на обрюзгшем лице его играла знакомая ухмылка.

– Порфирий Петрович, какой необычный случай! Какими судьбами здесь?

– Никакого случая, сударь. Я просто взял за правило отслеживать Ваши, так сказать, турбуленции во времени и предостерегать вас от оплошностей. Вы, ведь полагаете, что опасность Вам не грозит и в любой момент можете, образно говоря, вынырнуть на поверхность?

– ???

– Нет, любезнейший. Путешествия по времени не так безопасны, как Вам кажется. Утопших в этих приключениях предостаточно. А мне будет обидно, если Вы утопнете. Симпатичный вы человек. Чистая душа, знаете ли.

– Спасибо преогромное за заботу. А в чем сегодняшняя опасность меня подстерегает?

– Ну, конечно, всемогущий начальник кайзеровской разведки Вам по плечу. Он Вас не угадает и не заподозрит, а Вы у него все выведаете, ведь Вы для него – его личный адъютант. Однако хочу предупредить: Макс Варбург является одним из влиятельнейших иллюминатов. Это Вам что-нибудь говорит?

– Ну, да. Орден иллюминатов хорошо известен. Масоны наиболее жестокого толка, последователи Люцифера. По некоторым данным, практикуют тайные беснования.

– Кое что Вы и на самом деле знаете. Так вот, Александр Александрович, беснования эти не совсем обычны. На оргии хлыстов совсем не похожи. Иллюминаты приобщаются к тайному знанию и видят в людях то, что не дано больше никому. Не все, конечно там такие ясновидящие, но Варбург – один из подобных. Вы что думаете, он просто так Ульянова в агенты взял, когда тот в немецкое консульство в дырявом сюртучке припылил? Кто тогда был этот Ульянов для немецкой разведки? Один из многих проходимцев, каких в Европе пруд пруди. Русские социалисты всех мастей по Европе стадами шастали, а уж пойти на платную службу каждый из них счел бы за счастье. Все ведь – голь перекатная. До того, как в агенты записаться, Ульянов с Крупской на переводы от его сестры Машеньки жили, а знаете, каковы были эти переводы? По десять рубликов в месяц! А то и меньше, Машенька-то сама не миллионерша была.