ОСА-12 (СИ)

На этой записи Уильям уже не улыбался и не шутил. Он лежал на кровати в каком-то помещении, похожем на медицинскую палату, и выглядел крайне слабым и очень бледным. Через какое-то время появился мужчина, тот самый доктор Лихт, которого Проайс так красноречиво назвала «Франкенштейном».

- Как вы себя чувствуете, Уильям? - спросил он, подойдя ближе и рассматривая пациента, причем с таким выражением, как будто перед ним лежал не человек, а объект исследования. Скорее всего, так и было.

- Чертовки плохо… - признался тихо Кэннон. - Как прошла операция?

- Хорошо, - ответил Лихт. - Но к нашему глубокому сожалению, ткани регенерируют не так быстро, как мы надеялись. Наши первоначальные прогнозы были слишком оптимистичными. Мы вживили вам первый тип имплантатов, которые должны были помочь организму адаптироваться к следующей стадии. Однако ткань не регенерирует с максимальной скоростью, несмотря на мои попытки катализировать процесс. Я считаю, что это связано с активностью мозговой деятельности, так как организм затрачивает лишние силы на бодрствование. Но лидер Организации, как, впрочем, и доктор Лоусон посчитали ваше добровольное согласие на участие в экспериментах прекрасным условием для вашего скорейшего выздоровления после операции и скорейшую адаптацию организма к изменившимся условиям функционирования. К сожалению, они ошиблись, поэтому мною была дана рекомендация ввести вас в коматозное состояние, чтобы заживление происходило быстрее…

- Нет, нет, нет, - Кэннон, превозмогая боль, схватил доктора за руку. - Только не так… Я все вытерплю, только не вырубайте меня, док, так надолго.

- Уильям, - мягко, как будто говорил с подверженным социопатии пациентом, ответил доктор, - уже все решено. Я хотел предупредить вас об этом, чтобы вы не считали себя обманутым. Но решение уже принято.

- Как оно, мать вашу, может быть принято, если я сам не согласен? - вспыхнул Кэннон, по-прежнему крепко держа врача за руку, однако по голосу становилось понятно, что это давалось ему с огромным трудом. - Я не хочу этого! Постойте… Вы можете хотя бы позволить мне связаться кое с кем?..

- Увы, все контакты с внешним миром в рамках проекта запрещены, - с появившимися равнодушными нотками возразил доктор.

- Она не из внешнего мира! Она где-то здесь должна быть, на этой станции или другой… она тоже из «Цербера», - силы наконец закончились, и Уильям отпустил врача и откинулся на спину. - Позвольте мне просто связаться с ней и сказать… сказать, чтобы она проследила…

- Это невозможно, - оборвал доктор и кивнул кому-то, кто, как оказалось, был в палате, но не попал в поле зрения камеры.

- Что?…- Кэннон не на шутку испугался, когда к нему подошли два санитара довольно крепкого на вид телосложения. Они стали удерживать пациента, не позволяя ему сопротивляться.

- Нет!… Вы не можете!.. Так нельзя!… - кричал Кэннон, не в силах изменить что-либо. А, увидев иглу в руках доктора, понял, что это не шутки. И стал сопротивляться сильнее, но ничего не смог поделать: его сил было недостаточно после операции, а сдерживали его крепко. Какое-то время после инъекции он еще дергался, а потом ослаб и, еще не до конца потеряв сознание, что-то попытался сказать. Это был столь тихий шепот, что камера не зафиксировала звука, но Хейс была готова поклясться, что прочитала по губам: «Хестром».

Она быстро вырубила запись дрожащей рукой. Её снова замутило. Она стала дышать глубоко и ровно, прогоняя дурноту, вызванную ужасным открытием: Кэннон надеялся на её помощь, когда ей было плевать. Что она делала в то время? Кажется, пыталась завербовать очередную жертву церберовских экспериментов по имени Джек, но справедливости ради Хейс понятия не имела, что случилось с Подопытной Ноль, поскольку ей предоставили лишь краткую характеристику по Объекту Внедрения, но биография или другая информация была засекречена. Почему она вспомнила об этой дикарке сейчас, по прошествии уже четырех лет, когда почти не вспоминала о ней на протяжении этого периода?

В то время она, будучи неосведомленной, все же догадывалась о том, что над Подопытной Ноль проводились какие-то эксперименты. Об этом свидетельствовало даже это название - Подопытная Ноль. Но Криз, завершив задание по запасному плану, посчитала добровольную вербовку в «Цербер» невозможной, и ей не хотелось вдаваться в подробности. Теперь же, если предположить, что с Джек поступали хотя бы отдаленно таким же образом, как поступили с Кэнноном, причина её необъятной ненависти к «Церберу» была ясна.**

И вот теперь, столкнувшись с результатом церберовских «исследований», Хестром вспомнила и про Джек. А то, что сделали с Уильямом, она теперь вообще никогда не забудет. А сколько еще таких? И что, если она сама когда-нибудь будет так же кричать о помощи, но никто не придет?