Оса в паутине

— За приказ быть на балу, сир, — взгляд у Зверя был честный-честный, наичестнейший, — моя дама будет счастлива, сир.

— Вернитесь в строй, — рявкнул император.

— Так точно!

* * *

Айс узнала о том, что царь принял выкуп, лишь на следующий день после того, как Зверя с рук на руки передали тевтскому представителю. Все получилось очень быстро. Узнав о том, что Тиир фон Рауб не интересует госпожу фон Вульф в качестве экспоната, царь, кажется, даже вздохнул с облегчением. И то сказать — миллион золотом в казне куда приятнее, а, главное, безопаснее, чем живой старогвардеец в подвале. Даже в цепях. Даже в ошейнике. Даже за тремя засовами на стальной двери.

Ну его, право же, к черту!

Деньги, судя по всему, привезли всего через пару часов после визита Айс к царю. И тут же обменяли на Зверя. И Айс поначалу не нашла в себе сил порадоваться за него, она расстроилась, чуть не до слез, как девчонка расстроилась из-за того, что не смогла попрощаться. Хотя бы увидеть еще раз. Увидеть, как он улыбается. Голос услышать.

Не получилось.

Не успела.

А теперь — все.

Зверь наверняка забыл о ней, как только поднялся на борт тевтской «платформы».

Нет. Не забыл. Не сможет он ее забыть.

Ведь было же, сейчас уже и не верится, но было. Совсем близко факельные огни в узких черных глазах. Горячие, сухие губы. Чуть заметный сердце стукает болезненно — рубчик под кожей. Такой остается, если сильно, насквозь прикусить губу. Когда больно.

«Ты совсем другая, чем я думал…»

«Ты совсем другой…»

Айс не умела плакать. Ни от боли, ни от досады, ни от щемящей пустоты в душе.

Айс метала ножи в полированную, сплошь покрытую тонкой резьбой двустворчатую дверь. Это успокаивало. А если кто-нибудь войдет не вовремя, впредь будет наука: стучаться надо.

Три дня спустя, поздним вечером постучали не в дверь, а в окно.

Седьмой этаж… Выше покоев Айс были лишь царские апартаменты — мода такая в мире, чем знатнее, тем дальше от земли забираются. Мода на небо. На пилотов.

Но вот, снова, вежливый стук в стекло.

Погасив свет, Айс, не приближаясь к окну, взглядом распахнула створки.

— Привет, — сказал Зверь.

И улыбнулся — белые зубы ярко сверкнули в полутьме.

— Тарсграе, — только и выговорила Айс.

Прямо под ее окном висел двухместный «болид», висел чуть накренившись, потому что Зверь, ничтоже сумняшеся, сидел на борту, свесив ноги в семиэтажную пропасть.

Столица уручьего царства. Дворцовый комплекс. Этажом выше начинаются царские покои. И гвардии пилот наиболее вероятного противника, оцененный в миллион золотых, сияет улыбкой, зависнув на своем «болиде» в самом центре этого осиного гнезда.

— Ты с ума сошел, — Айс подбежала к окну, — ты ненормальный, ты… нет, ты правда, сумасшедший! Что? — она недоуменно осеклась, когда Зверь протянул ей руку.

— Пойдем, — сказал он, — ты же не собираешься провести вечер в этой дыре?

— Куда? — очень умно спросила Айс.

— В Цесарру, — удивился Зверь, — куда же еще везти настоящую леди? Нет, можно в Лонгви, но я Лонгви не люблю. Впрочем, если ты настаиваешь…

— Ты хоть знаешь, сколько здесь охраны? — поинтересовалась она.

— Приблизительно. Давай руку.

— Подожди, я же не одета… Нет, о чем я вообще… Великая Тьма, Зверь, ты совершеннейший псих… Здесь опасно!

— Точно, — согласился он и глянул вниз, чуть не перевернув «болид», — можно так брякнуться — по всему двору брызги. Представляешь, как завтра все удивятся? Выходит это царь с утра на крылечко, а вокруг мозги разбрызганы.

— Какие мозги? — она из последних сил старалась сохранить здравость рассудка. — Были бы у тебя мозги, ты сидел бы дома.

— Да ну, — Зверь поморщился, — я из госпиталя сбежал. Дома меня сейчас во как ждут. С силовыми установками, чтобы хватать, вязать и лечить. А чего меня лечить? Я твоими молитвами здоров и счастлив. Они же со злости… — он сделал большие глаза, большие, испуганные и загадочные, — изучать меня начнут. И нахрен замучают, — закончил буднично и печально. Оглядел ее с головы до ног: — Зачем тебе одеваться? Ты и так одета.

Айс посмотрела на свои потертые замшевые штаны, на мужскую рубашку и вздохнула:

— Подожди. Я быстро.

— Ага, — проворчал Зверь, скатываясь внутрь «болида», — как же. Знаем мы это быстро.

* * *

В перерыве между полетами, стоило «Блуднице» влететь в ангар, как «болид» тут же подхватили, перевернули, вытряхнули Зверя на пол:

— Кто она? Колись, Суслик!

— А ба-боч-ка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк… — пропел Зверь, не вставая.

Оглядел склонившиеся над ним лица. Покачал головой:

— А за ней воробушек прыг-прыг-прыг-прыг…

— Та-ак, — сказал Мал.

— Он ее, голубушку, шмяк-шмяк-шмяк-шмяк…

— Упорствует, — выдал Падре коронное словечко палачей-дознатчиков, — придется воздействовать.

— Не надо! — сказал Зверь. — Не надо воздействовать. Во-первых, я навру. Во-вторых, убегу. В-третьих, наябедничаю.

— Мне все чаще кажется, — задумчиво заметил Каркун, — что у нас теперь два Шаграта.

— Куда нам их столько? — в тон подхватил Падре. — Одного, и то много.

— И за что я вас люблю? — спросил Зверь.

— Ишь ты, — умилился Мал, — Суслик ведь, зверушка ведь бессмысленная, а гляди-ка, любит.