Осада

— За Геную! — отозвались собравшиеся, вставая и опорожняя бокалы.

Тост показался лучшим завершением пира, и после него Гримальди вывел гостей в сад, где музыканты играли при свете факелов под усыпанным звездами небом. В саду правильными рядами стояли многочисленные жаровни с раскаленными углями, сводившие на нет ночную прохладу. Гости шли в тенях меж ними, потягивая охлажденное сладкое вино и беседуя о политике.

Лонго едва успел ступить в сад, как сразу попался Леонтарсису.

— Синьор Джустиниани, позвольте мне еще раз выразить благодарность за предложение помощи!

— Не стоит благодарить, — ответил Лонго. — Мои сограждане генуэзцы не видят, что война Константинополя с турками — это и их война. Сразимся мы с ними сейчас или потом, ее все равно не избежать.

— Я согласен целиком и полностью, — кивнул Леонтарсис. — Император был бы крайне признателен, когда бы вам удалось заручиться поддержкой нескольких ваших могущественных соотечественников. Достойная награда не заставит себя ждать.

— Если я сумею убедить их — значит, сумею, с наградой или без. К тому же мне не нужны ваши деньги. Да и большинству согласившихся со мной — тоже.

— Я предлагаю не деньги. — Леонтарсис указал на Софию, стоявшую неподалеку и оживленно беседовавшую с несколькими мужчинами. — Не сомневаюсь, что вы обратили внимание на царевну Софию. Она прекрасна, не правда ли?

— О чем это вы?

— Император считает, что царевна — подходящая пара для того, кто по-настоящему поможет нашему городу в час нужды.

— Да, я понимаю, — ответил Лонго.

Он знал, что именно так и устраиваются браки людей, облеченных властью, но все же его кольнула ревность: Лонго представил, как Софию отдают в награду за услуги кому-нибудь из могущественных генуэзцев.

— И что сама царевна думает о таком предложении?

— Что она думает, никого не интересует, — отрезал Леонтарсис.

— В самом деле? — раздался вдруг голос Софии — ни Лонго, ни Леонтарсис не заметили, как она подошла. — Поэтому вы и решили, что мне не следует знать о моем положении товара, предлагаемого посулившему наивысшую цену?

— Царевна, я всего лишь следую приказам императора, — испугался Леонтарсис.

Затем он сделал усилие над собой и добавил уже увереннее:

— Как вы думаете, почему он позволил женщине участвовать в подобном посольстве? Неужели вы считали, что он столь высоко оценил ваши познания в политике?

— Мои мысли, как вы сами только что сказали, никого не интересуют, — ответила София негромко, но твердо. — Но я скажу вам про то, во что я верю и чего твердо придерживаюсь: я — царевна императорского дома, а не рабыня на продажу. Не вам предлагать меня. Если вы дерзнете сделать такое еще раз — пожалеете.

Она отвернулась и ушла в темноту.

— Простите за неприятную сцену, — сказал Леонтарсис. — Но тем не менее мое предложение остается в силе.

— Я не наемник, я не продаю свой меч, — отрезал Лонго. — Доброй ночи, посол.

И он отправился искать Софию. Нашел ее стоявшей в одиночестве, среди теней, рождавшихся зыбким светом факелов.

— Пришли осмотреть товар? — спросила София сердито.

— Я помолвлен с другой. Но если бы и не был помолвлен, мой меч не продается даже за столь высокую цену. Если мое присутствие неприятно вам, я уйду.

— Нет, останьтесь, пожалуйста, — отозвалась она, уже куда миролюбивее. — Синьор Джустиниани, я гневаюсь не на вас. Я прошу прощения за грубость, мне следовало поблагодарить вас за решимость помочь нам, за то, что вы сегодня совершили.

— Вам нет нужды извиняться. Я понимаю, замужество против воли — тяжкая доля.

— Синьор, вы мужчина. Откуда вам знать об этом?

— Иногда и мужчинам не приходится выбирать. Нас всех понуждает долг.

Но не успела София ответить, как появился Гримальди-старший — возник, будто призрак из тьмы.

— Вот вы где, синьор Джустиниани!

Он отвесил Софии низкий поклон:

— Царевна София, для меня высокая честь общаться с вами в столь непринужденной обстановке.

Лонго представил его:

— Царевна, это синьор Гримальди, отец моей невесты.

Та сделала реверанс.

— Простите, царевна, — извинился Гримальди, — но у меня срочное дело, и я должен забрать у вас Лонго. Ему завтра рано вставать, он отправляется с моей дочерью в свой родовой Дом на Корсике, в Бастии. У Лонго там дела.

— От Корсики до Рима рукой подать, если я не ошибаюсь? — осведомилась София.

— Да. При благоприятном ветре от Корсики до Ости, римского порта, всего-то полдня пути.

— Простите за дерзость, но не затруднит ли вас отвезти меня, Леонтарсиса и наших слуг в Рим? Из Венеции мы путешествовали по суше, наш корабль будет ждать нас в Ости. Я хочу как можно скорее добраться до Рима, и меня угнетает перспектива еще одного путешествия сушей. Я слышала, что дороги на Рим кишат бандитами.

Лонго вопросительно посмотрел на Гримальди.

— Конечно же, — согласился тот. — Я уверен, Лонго с удовольствием поможет вам, а для моей дочери будет большая честь познакомиться с вами. Ну а теперь, прошу покорно, извините нас, нам пора.

— Я была рада знакомству с вами, синьор Гримальди, — произнесла София. — Синьор Джустиниани, до завтра.