Осада

- Вы же гость, я постоялец, - сказал Гуляев, - а приглашать могут только хозяева.

Он спустился по громыхающим ступеням, вышел во двор, припомнил, что колодец у конюшни, и направился туда. Луна выползала над городскими кровлями.

Скрипел журавль, лаяли вдалеке собаки, чернело небо, загораясь бесчисленными алмазными россыпями.

Едва он вошел в кухню и поставил ведро на скамью, послышалось шуршание платья.

- Простите, пожалуйста, - сказала хозяйская племянница, - дядя и тетя приглашают вас на чай.

Он посмотрел в ее большие северные глаза, спокойно и пристально наблюдающие за ним:

- Благодарю. Сегодня не могу, очень занят. В следующий раз, если позволите.

- Конечно. Приходите когда угодно, если вам позволяют ваши партийные инструкции.

- На этот счет нам инструкций не давали, - сказал Гуляев, жестко посмотрев на нее.

Они помедлили, глядя друг на друга, потом он вышел.

Что-то мешало спать, и Клешков приоткрыл глаза. Окно было странно багровым. Закат, что ли? Но разве ночью бывают закаты? Что за черт? Он привстал, вылезать из-под одеяла не хотелось: ночи стояли холодные, а в комнате было прохладно. Стекло накалялось, алые отблески полыхали вдали. Он спустил ноги на пол и, шлепая по залубенелым доскам и чертыхаясь, подошел к окну. Багровый нимб приближался. Потом вдруг что-то ухнуло, и огромное алое пламя ударило прямо в глаза. Клешков, крича сам себе, натянул галифе, на бегу прицепил пояс с револьвером, прыжком выскочил во двор и помчался вдоль забора. Горели полуэктовские склады, в которых хранились собранные за этот месяц запасы хлеба. Последняя надежда городка.

У полуэктовских лабазов, озаренные рычащим пламенем, бегали взад и вперед люди. В центре мелькали фигуры в шинелях, скакали в разные стороны всадники. Клешков увидел двух крутящихся друг перед другом конников. На одном из них пламя вызолотило белую папаху и оружие, на другом багряно светилась черная кожа куртки и фуражки.

- Товарищ начальник, - отрапортовал Александр, подбегая к всаднику в кожаном, - оперуполномоченный Клешков явился...

Лошадь начальника затанцевала, оттеснила Клешкова крупом.

- Под трибунал! - кричал Иншаков своим тонким голосом, способным пробуравить даже такую толщу, как рев огня. - Растяпы, а не бойцы революции!

- Кто растяпы? - грозно спрашивал комэск Сякин - это он был в белой кубанке. - Революционные бойцы, павшие при исполнении обязанностей? Это они растяпы?

Клешков отступил от них и осмотрелся. Три огромных деревянных склада были в сплошном огне, хрипели и вздымались обугленные стропила.

Подлетел шарабан, и с него соскочил приземистый широкоплечий человек в нахлобученной на лобастую голову кепке. Он быстро стал отдавать какие-то приказания, выстроил людей в цепочку, и по этой цепочке стали передавать ведра с водой. Несколько человек вывезли на площадь перед лабазом огромную старую пожарную бочку, потянули брезентовые рукава.

Клешков увидел Бубнича и побежал было к нему, но тот уже шел в его сторону, и Клешков остановился, ожидая приказаний.

Бубнич подошел и осадил коня Сякина, грудью толкавшего лошадь начальника Иншакова.

- Кто виноват - выяснит трибунал, - сказал он резко. - Сякин, быстро всех своих за водой! Пусть несут ее кто в чем может. Надо поставить конных цепью от реки.

Сякин немедленно умчался.

- Иншаков, - приказывал Бубнич, - оцепи пожар! Не подпускай посторонних!

Кто-то подошел и встал рядом с Клешковым. Он оглянулся. Приземистый широкоплечий человек. По лицу бегают огненные блики, кепка надвинута на самые брови. "Степан", - узнал Клешков.

- Сань, - сказал вполголоса, почти в самое ухо Клешкову приезжий, ты иди-ка стань на охрану. Там за складами один лабаз не подожжен. Если увидишь меня, не удивляйся. Что скажу - сделаешь, понял?

- Есть, - кивнул Клешков. Он пробежал мимо крайнего горящего склада, увидел, как кричит на кого-то Гуляев (хотел окликнуть его, но до того ли было), выскочил за ограду и тут увидел спешенных сякинских кавалеристов, державших коней за повод, и перед ними - темные тела на земле. Конники разом обнажили головы.

"Со своими прощаются", - понял Клешков. Склад охраняли сякинские ребята. "Видно, перебили их", - думал он, подходя к стоящему отдельно лабазу. Вокруг лежали тлевшие головешки. На двери был сбит замок. Он откинул засов, открыл дверь. Внутри - хоть шаром покати.

По жестам метавшегося в свете пламени Бубнича было видно, как он объединяет людей на борьбу за лабазы. Склады он, видно, считал потерянными.

"Чего я тут торчу! - с унылой злобой подумал Клешков. - Ну и выбрал мне Степан местечко".

Между тем у лабаза начинала собираться толпа. Он подошел, увидел повернутые в его сторону недобрые лица, приказал:

- А ну, двадцать шагов назад! - И, когда толпа зароптала, вынул наган: - Ат-ставить разговорчики!

Он шел на толпу, и она отступила. Подскакал Иншаков:

- Ты охрана, Клешков?

- Я, товарищ начальник.

- Не подпускать никого без приказу!

- Есть!

- Гляди, если что будет! Единственное, что не сгорело, стерегешь!